— А, — только и смог выдавить из себя Илья.
Поведя головой из стороны в сторону, он вдруг ярко представил, как разлетаются выбитые взрывной волной огромные створки, как одномоментно ослепляют и рвут барабанные перепонки разрывы свето-шумовых гранат, как множество вооруженных людей в бронежилетах врываются внутрь и.
Что будет после «и», Илья не знал. Вариантов было, на самом деле, немного. Все зависело лишь от того, посчитает ли нужным кто-то из людей в бронежилетах чуть сильнее потянуть на себя спусковой крючок. Для этого вовсе не обязательно, чтобы Грачик попытался направить на них свое оружие. Вовсе нет. Достаточно любому из бойцов группы захвата ненароком задеть один из стеллажей, чтобы с верхней полки свалилась какая-нибудь банка с гвоздями, или просто, поскользнувшись, случайно толкнуть соседа. Когда нервы на пределе, перейти предел не составляет никакого труда. Гораздо больше надо приложить усилий, чтобы его не переходить.
— Неправильно это, — неуверенно пробормотал Лунин.
— Неправильно, когда она там, — Грачик махнул рукой, указывая куда-то под потолок, — а я еще здесь. Ни к чему это. Курить будешь?
— Не курю, — Илья помотал головой, — бросил.
— Ну а мне бросать уже какой смысл? — Сунув левую руку в карман безрукавки, Корхмазян достал сигареты. В правой неизвестно откуда появилась зажигалка. Перекочевавший к Грачику на колени карабин наконец перестал раскачиваться из стороны в сторону и на время успокоился. — Я ведь понимаю, к ней мне уже хода нет. У меня теперь другая дорога. Но только я знаешь что думаю?
Глубоко затянувшись, Грачик на пару мгновений задержал дым в легких и лишь затем выдохнул.
— Если она оттуда, сверху, посматривать будет, как я иду, может, не так страшно весь путь пройти будет? Я вот отчего-то так полагаю, что, как бы тяжело там ни оказалось, вытерпеть можно. До конца вытерпеть. Должен же быть конец, у любого пути он есть.
Илья хотел было что-то ответить, но тут Грачик надрывно, с кашлем, рассмеялся:
— Там же, в конце концов, ад, а не кольцевая.
— Логично, — пробормотал, не зная, что еще можно сказать, Лунин. — Вполне логично. А что потом?
— Потом? — удивился вопросу Корхмазян. — Потом мы с ней опять вместе будем. Что еще может быть потом?
— Ну да, — откинув голову, Илья несильно ударился затылком о деревянную стену, — что еще может быть?
Некоторое время два человека молчали, каждый погруженный в свои мысли, потом Корхмазян попросил:
— Ты уходи. Мне с силами собраться надо. Сосредоточиться. Оно ведь хоть на словах все понятно, а все равно страшно.