Она попросила дать ей время на то, чтобы собрать новую партию товара. Но он ей в этом отказал. Сказал, что время не терпит.
— Я прошу лишь месяц! К чему такая спешка?! — пыталась она докричаться до его разума.
— Не твое дело! — угроза в его голосе ее встряхнула. Она вдруг поняла. И кто он, и зачем ему драгоценности и почему они нужны так срочно.
— Если меня уволят, а тем более, заведут на меня уголовное дело, то я им тебя сдам! У тебя не выйдет то, что ты задумал! — бросила она ему тогда в лицо, и увидев, что тот растерялся, решила, что больше его не увидит. Но сегодня он вернулся и повторил угрозу.
Юльке, конечно, спасибо, что она его спугнула. Но зачем же вызывать милицию, а затем еще перечить заведующей и доказывать, что нападение было!
Еще этот следователь, тот же самый, что приезжал на разбой. Неудачное совпадение.
Она чувствовала, что он ей ни капли не поверил. Или это ей только показалось, и она сама себя накручивает?
Домой она возвращалась в подавленном состоянии. Еще и снег валил, залепляя лобовое стекло, что не прибавляло ей настроения. Когда уже подъезжала к дому, ей показалось что впереди мелькнула какая-то тень.
«Это не тень!» — пришла догадка.
Фоминых вдавила педаль газа, боясь, что тот ужасный человек ее опять нашел. Машина из-за скользкой дороги завиляла, и чтобы не во что ни врезаться, Фоминых была вынуждена затормозить.
И тут ей в боковое окно постучали. Она взвизгнула, попыталась запереть дверцу. Но та распахнулась.
— Отчего-то местные дамы предпочитают меня исключительно давить, — эту странную фразу задумчиво произнес тот самый молодой следователь, о котором она совсем недавно вспоминала.
Сейчас он был не в форме, а в кожаной куртке, черной вязанной шапке на голове, а на его шею был намотан модный кашемировый шарф.
— Ах, это вы, — облегченно выдохнула Фоминых,
— Вы ожидали кого-то другого? — светским тоном поинтересовался следователь.
— Я? Нет, что вы, — женщина почувствовала, как сильно вспотела. — Просто испугалась, думала сбила кого-то, — отговорилась она.
— Я цел и готов к разговору, — улыбнулся он.
Правда от его улыбки ей стало еще больше не по себе.
От пережитого шока Фоминых все никак не могла вспомнить ни его имени, ни фамилии.
Следователь захлопнул водительскую дверь и спустя минуту открыл переднюю пассажирскую, после чего без спроса забрался в салон.
— Рассказывайте! — велел он ей.
— Я вам уже все рассказала, что знала, — демонстрируя уверенность заявила Фоминых.
— У меня другое мнение на этот счет, — следователь перестал улыбаться.
— Я ничего не знаю! — крикнула она ему в лицо.