— Вечером, — сказала Юли с раздражением. — Когда не смогли встретиться со мной. Работали?
— Вряд ли… Вряд ли я работал.
— Пили в корчме?
Профессор доверху налил вина в свой бокал.
— Возможно.
— Вы не помните, что делали позавчера вечером? — Ей было неприятно слышать собственный голос, так резко и враждебно он прозвучал. — Не помните, работали или сидели в корчме?
— Юли, — проговорил профессор с необыкновенной мягкостью, — между тем и другим разница столь ничтожна, что удивляться моей забывчивости не следует. Оба занятия помогают человеку убивать тот жалкий клочок времени, который выделен ему между рождением и смертью. Если бы я жил вечно, то из двух выбрал бы, вероятно, работу, ибо мог бы тогда увидеть, куда меня выведет. Но продолжать что-то, начатое другим, или начинать то, что продолжит другой, — для этого я слишком мало доверяю людям. У меня практический ум, и мне желательно знать, ради чего я стараюсь и что чему служит. История пока что не дает в этом смысле разъяснений. Знание, накопленное человечеством, есть ряд заблуждений.
— И потому вы предпочитаете пить? — спросила бледная Юли.
— С радостью! — хмуро кивнул профессор. — Возможно, это тоже заблуждение, но так, по крайней мере, хоть я-то никого не ввожу в заблуждение. И заблуждения свои я люблю выбирать сам.
— Вы говорите серьезно? Или меня дразните?
Профессор поднял голову, твердо посмотрел Юли в глаза.
— И заблуждения свои я люблю выбирать сам, — повторил он угрюмо. — Я не хочу дразнить тебя, девочка.
— Что с вами происходит?
Профессор не ответил.
— Вы и со мной потому, чтобы убить время? — спросила Юли.
— Разумеется.
— Что с вами? — с отчаянием повторила Юли. — Вы пьяны?
— Я не пьян, — сказал профессор и закрыл глаза.
Юли посмотрела своему возлюбленному в лицо и ужаснулась; опять промелькнула догадка, что рано или поздно придется отказаться от этой борьбы. Ее охватил тот же страх и возмущение, что и год назад, в его лаборатории, когда она заговорила о спасенном им из Дуная человеке, а потом, кипя от злости, выбежала вон. Будь у меня сто жизней, я все равно не стала бы жить с вами, крикнула она тогда профессору. Если бы я вовремя прислушалась к голосу разума, нынче была бы счастлива, подумала она, глядя на прикрытые глаза профессора. Разума?.. — Откройте же глаза! — воскликнула она раздраженно. — Или, может, вам спать хочется?
— Я и так вижу тебя, — проворчал профессор.
— Если не откроете, я уйду, — дрожащим голосом сказала Юли.
К столику подошел официант, профессор открыл глаза, заказал что-то еще.
— Если у вас болят глаза, ступайте к окулисту, — сказала Юли. — Я не стану отвечать на то, о чем вы сейчас говорили. Вижу, что у вас плохое настроение. Это были жалкие, маленькие мысли, такие маленькие, что и до щиколоток не достают вам.