– Служу Советскому Союзу!
– Вот так-то. А то выдала… На немецком. Не понять чего. Иди на место.
Её провожали весело, а она готова была провалиться сквозь землю.
«Не понять чего… на немецком… – передразнила она про себя председателя. – А смеются, как в школе…» Мать обнимала дочь и со слезами в голосе утешала:
– Ничего, кому-то и работать надо, – и, разглядывая грамоту, наполнялась гордостью за красавицу-дочь. На её вопрос, отчего смеялись, мать не могла дать ответа – спрашивать посторонних Лиля не стала.
* * *
В семнадцать её поставили кладовщицей склада, и в колхозе прекратились жалобы на воровство – белой муки пекарям Лиля взвешивала ровно столько, сколько полагалось. Осенью 1945-го трудодни колхозников начали отоваривать свежеиспеченным хлебом. Килограммы и граммы калача Лиля делила строго по трудодням. Запах у амбара, где взвешивали пышные румяные караваи, дурманил на расстоянии.
За семейным пайком 10-летняя Света Нечепуренко пришла однажды с сестрёнкой Глашей – белокурой девочкой трёх лет. Их отец вернулся с войны без ноги, но световой день работал наравне со всеми. Лиля взвесила Свете четверть каравая и завернула пайку в её тряпицу, та прижала пайку к себе и дёрнула сестрёнку за руку:
– Пошли домой.
Глаша вырвалась и подбежала к Лиле:
– Я тоже хочу.
– Попроси у сестры.
– Пойдём, мы разделим пайку дома, – покраснела Света.
– А я сейчас хочу.
– Ыж яка! Мала да рання, – раздалось в очереди. – Догоняй сэстру.
Света знала: «мала» закатит истерику, и потому удалялась, не оглядываясь. Истерика, действительно, случилась, но очередь молчала… Лиля присела перед малышкой, прижала её к себе и серьёзно объяснила:
– Смотри, сколько народу. Надо, чтобы всем хватило.
– Я е-есть хочу-у, – завелась Глаша с новой силой.
– Все, кто стоит в очереди, тоже хотят есть, но никто не плачет. Давай станешь в очередь. Подойдёт— взвешу. Договорились?
Девочка кивнула, приглушила плач и послушно встала в очередь.
– Ну, вот и молодец. Маленькая, а лексической ошибки не допускаешь. Не то, что я в своё время, – похвалила её Лиля.
Это разрядило обстановку. Все знали историю про «лексические ошибки», и разговор обрёл другую тему: не все, мол, «балакають як хохлы, особливо нерусь: шмщ, латыши, казахы, армяне, полякы». Глаша терпеливо ждала. Когда подошла очередь, Лиля отрезала ей внушительный кусок от своего пайка.
– Хватит?
– Мне – хватит, а маме с папой – нет.
– Маме с папой унесла Света. Я отрезала от своего пайка, но я тоже есть хочу – понимаешь?
Глаша кивнула и откусила хрустящую корочку. С заречной стороны к амбару спешила Света, чтобы перенести сестру через речку, которую надо было перейти вброд.