Жила, как все, в трудах и заботах. После пятнадцати прожитых вместе лет Карл тихо слёг и незаметно умер от цирроза печени. И осталась она одна. Сказать, правильно ли сделала дочь, выполнив волю отца, было некому: мать давно покоилась рядом.
Картошку копали во вторую половину сентября. Томаса, помощника неожиданного и активного, переодели в клетчатую тёмную рубашку, протёртые на коленях брюки и обули в сапоги. Он стал похож на клоуна и всех смешил. Гость без устали носился по участку с мешками и вёдрами, будто вырос в деревне. Запачканные женщины вызывали у него смех, но, чтобы быть правильно понятым, подходил к Ирме и целовал её в кончик носа, по нескольку раз повторяя одни и те же немецкие слова. Петруша и взрослые легко запоминали их, так что чужому языку обучались играючи. В совершенный восторг пришёл он от традиционной после напряжённого дня русской бани. Ужин с вином и пельменями проходил, словно весёлый праздник, и хозяева для смеха перемежали русскую речь словами из лексикона гостя: schnell, trinken, schmutzig, sammeln (быстро, пить, грязный, собирать).
Томас выставил вдруг указательный палец, изобразил испуг, воскликнул «Стоп!», подошёл к костюму, что висел на спинке стула, и выудил из внутреннего кармана бумагу. Оказалось, две путёвки в Париж на конец сентября. Светлые и чистые лица сына с невесткой почему-то сразу сделались матовыми.
– Ты насовсем? – повис Петруша на ошеломлённой бабушке.
Неожиданное счастье дразнило, словно манна небесная, однако потускневшие дети навевали на Ирму грусть.
– Да вы что! Я, может, и не поеду вовсе.
Наташа принесла из бани горячей воды для посуды. Перемыли её и вышли во двор. Наслаждаясь тишиной, постояли на крыльце. Перекидываясь незначащими фразами, подошли к новому, с большими окнами дому. Электричества не было, так что табуретки за кухонным столом обновили при лунном свете.
В мягкой темноте незримо висела любовь, она размагничивала, располагала к чему-то очень доброму. Ровный и приятный голос с неправильными и смешными звуками гармонировал с аурой этого нехитрого, но тёплого убранства. Томас трогательно подыскивал слова, убеждая, что недалеко от «Kontor и вокзал надо дьелать ешчё одьин красивый Haus – магазин».
Томас прогостил три недели, уговорив Ирму на заграничный тур. За время их путешествия Косте надлежало выстроить из красного кирпича торговый комплекс с подвальными помещениями. Доставку всевозможной парфюмерии и кассовых аппаратов Томас обещал прямо из Франции. С торца планировал продажу горячего хлеба и всевозможных «кухе» – открытых пирогов.