Подойдя к офису, Лина поздоровалась с Мэри.
– Он там с Гаррисоном. – Тон Мэри был отрывистым, будто Лина должна была обязательно знать об этом. – Он вас ждет?
– Вообще-то нет. Но я могу подождать.
Мэри наклонила голову, приоткрыла рот, словно хотела сказать что-то еще, и посмотрела на Лину как будто с жалостью. Но секретарша ничего не сказала. Отвернувшись от Лины, она с шумом достала кофейную кружку из верхнего ящика стола и исчезла в направлении комнаты отдыха. Лина с недоумением проследила, как она уходит, и остановилась за дверью Дэна, слушая, как повышается и понижается голос Гаррисона. Лине показалось, что он оживленно спорит с Дэном. В коридоре было тихо; только несколько секретарей и еще меньше партнеров пришли на работу в такую рань. Лина не собиралась подслушивать, но голос Гаррисона повысился и был ясно слышен через дверь.
– Этому делу просто необходима реклама, верно? Нам нужны всякие фотографы в здании суда, и истцы могут помочь их по-быстрому подключить. Я прав? – говорил Гаррисон.
Тишина. Дэн, должно быть, кивнул, потому что Гаррисон продолжил:
– Итак, мы находим истца, который придет с кучей готовой рекламы. История, которая уже освещается в прессе, которую читают разные люди, возможно, клиенты или будущие клиенты этой фирмы. И это история Джозефины Белл. Я был на этой потрясающей выставке в выходные, Дэн. Потрясающей. Я большой поклонник искусства. Обожаю живопись. И это захватило меня, едва я услышал об этом. Афроамериканская художница, неизвестная в свое время. Я знаю, это звучит глупо, но, глядя на эти работы, я почувствовал родство с ней. Да-да. Почувствовал ее.
Лина знала, что ей следует уйти, но слова Гаррисона возмутили ее. Она слушала, как он рассказывал историю Лу Энн и Джозефины, белой хозяйки и черной служанки, рассказывал о канонизации Лу Энн современными художественными кругами, феминистками, искусствоведами. И все оказалось ложью.
Затем послышался голос Дэна:
– Мне это нравится, я вижу, куда ты клонишь. Звучит фантастически, действительно отличный поворот. Хорошая работа, Гаррисон. – Лина представила, как Дэн наклонился вперед, почесал рыжую всклоченную голову, его щеки покраснели.
Лина постучала. Не дожидаясь ответа, она открыла дверь.
– Лина, – сказал Гаррисон, обернувшись; на его лице было удивление, но ни намека на смущение.
– Лина, доброе утро, как ты рано, – сказал Дэн, добродушный и забывчивый. – Присоединяйся к нам. Гаррисон тут рассказывает мне о выставке, на которой был в выходные. Этот художественный поворот – выигрышный билет.