Пока они гуляли, Миссис сплетничала о Мелли, о позоре старой девы, и вспоминала свою старшую сестру в Миссисипи, такую некрасивую и книжную, и что с ней стало? Джозефина слушала, кивала и думала о Натане и дороге к гробовщику. Подскажает ли Натан путь? Своей памяти она не доверяла, вряд ли она найдет дорогу во второй раз. Теперь гробовщик не откажет ей. В тот раз она сама была виновата: слишком долго ждала, а живот все рос и рос.
А Лотти? «Сейчас самое время, – скажет ей Джозефина, – другого не будет. Я видела признаки Провидения: опухоль на шее Миссис, растущая с каждым днем; воробей с головой, похожей на стрелу; плачущая кожа доктора, красная и потрескавшаяся, скрытая под костюмом. Разве это не указывает на побег?» Поймет ли Лотти, поверит ли?
Джозефина приготовила для Миссис Лу простой ужин – хлеб и бульон с мятой и чайной ложкой бренди – и уложила ее в кровать. Мистера нет как нет. На горизонте висела оранжевая полоса, а ночное небо становилось ярким и чистым. Впереди были часы тьмы, и они казались огромными, неизмеримыми. Как далеко она сможет уйти? Сколько миль до города Филадельфия?
Джозефина спустилась к хижинам. Тьма здесь была гуще, чем у дома. По всему ряду мелькали костры, на которых готовилась еда. Движущиеся тени и звуки работников, стряпающих ужин – кусок мяса, оставшийся от выданного на неделю, свиной жир и бобы, коричневая форель из реки, запахи еды, смешанные с запахом уборной. Отис работал при свете факелов в боковом садике, где работники выращивали фасоль, морковь, капусту, картошку, тыкву. Его спина была согнута, руки в земле. Он поднял голову и кивнул проходящей мимо Джозефине.
Лотти и Уинтон сидели возле своей хижины. Джозефина увидела силуэт Уинтона на ступеньках крыльца, а потом Лотти – она встала и пошла к огню, ее походка была медленной, а тень – длинной и деформированной в колеблющемся свете. Лотти вытащила из кармана передника ложку и сунула ее в черный горшок, висевший над пламенем. Джозефина вышла из тени в круг света, отбрасываемый костром.
– Добрый вечер, Лотти.
Лотти подняла ложку.
– Ох, ты меня напугала. Не подкрадывайся ко мне так.
– Прости, Лотти, я не нарочно. Давай зайдем. – Джозефина кивнула на хижину. Лотти открыла рот, но ничего не сказала, просто кивнула и последовала за Джозефиной.
Они уселись на трехногие табуретки. Хижину освещал только огонь, мигавший в квадратном окошке, вырезанном в стене. Зимой окно завешивалось мешковиной, но теперь оставалось открытым для воздуха и насекомых, дыма и света. У дальней стены лежала пара тюфяков, накрытых одеялом Лотти. Рядом с дверью стоял маленький грубый стол, в коричневой стеклянной бутылке – колокольчики, которые Лотти сорвала утром.