— Да, Александр Николаевич, он, несомненно, того заслуживает. Образы действительно сильные. Вроде и не советский антураж выведен, как вы обратили внимание, но аллегория на репрессии по доносам, на пытки, на ломку индивидуальных человеческих судеб в угоду всяким «великим свершениям» однозначно указывают именно на сталинщину, — высказался главный редактор «Огонька» Виталий Коротич. — Мне лично фильм очень понравился, он без всяких натяжек гениальный. И этот образ сына, который, как только прозрел, не колеблясь, собственноручно выкопал из могилы и швырнул в пропасть труп отца, бывшего тирана, убийцу и душителя, — это очень сильно! Это символ, это сигнал, что и нам тоже пора выкинуть всё вот это! Шокирующе, зато эффективно! Браво! И, кстати, весьма показательно, что это снято на родине Сталина и Берии!
— Да, именно так, — сказал Яковлев. — Фильм будет первым камнем, брошенным, уже от имени сил перестройки, в наше постыдное революционное прошлое. Не извне, как Солженицын когда-то, а именно от лица новой власти, это крайне важное обстоятельство. Обращаю внимание на то, что «Покаяние» само по себе не станет собственно причиной масштабной антисталинской кампании в прессе и культуре. Фильм послужит сигнальной ракетой, которая даст отмашку всем — что теперь, наконец, можно и нужно. Он будет знаменовать собой нашу волю к тому, чтобы покончить с наследием тоталитаризма, запустить в нужном ключе общественное обсуждение и осуждение сталинщины — а через нее внедрить неопровергаемое утверждение о порочности нынешней системы вообще...
На лицах многих присутствующих на семинаре генералов советской журналистики было странное и редкое выражение — выражение, если можно так выразиться, волнения и интереса перед дальней и трудной дорогой, которая должна вывести в совершенно другой край, где действуют иные законы...
— Уже готовятся специальным образом препарированные исследования по самым болезненным моментам нашего прошлого — по красному террору времен Гражданской войны, по раскулачиванию крестьянства и голоду, по массовым репрессиям тридцать седьмого года, по Катынскому расстрелу, по судьбе попавших в плен советских бойцов, по депортациям народов. Все эти данные упакуют в надлежащую оболочку и передадут вам для широкой публикации... — вещал Яковлев...
— ...На самом деле всё идет как нельзя лучше, Братья. Тот отстаиваемый Советской властью принцип, что при социализме каждый гражданин наделен равными правами и возможностями, мы обращаем против социализма же, — потирая руки, зачмокал Соломянский, когда семинар завершился и в помещении остались трое — он сам, а также Яковлев и Волин. — Мы здесь фактически ставим вопрос ребром — допустимо ли ломать жизнь кого бы то ни было ради торжества счастливого строя?