— Ничего, не сахарный, не растаешь! — заявила девочка громко. Наверное, ей было… лет десять. Уже не ребёнок, почти подросток.
— Не груби, дочь, — сказал Риланд спокойно, даже равнодушно, а я от удивления чуть на землю не свалилась. И свалилась бы, будь у меня тело в этом сне.
Как это — дочь?!
— Никакая я тебе не дочь! — огрызнулась Триш. — Если бы я тогда не задействовала магию Крови и не поняла, что ты мой папочка, ты сам ни за что бы не признался! А теперь Эмирин хочет, чтобы я с тобой общалась! А я тебя видеть не желаю!! Ты меня сначала убить хотел, а потом пять лет моей судьбой даже не интересовался. И что же изменилось?
— Прекрати орать, — поморщился Риланд. — Ты, между прочим, эльфийская принцесса, а орешь как хабалка на базаре.
— Сам ты хавалка! — оскорбилась Триш, но продолжить ей не дали.
— Помолчи минуту, дай мне сказать. Я не претендую на особый статус твоего отца, ты права, мне это не нужно. Ты — результат случайной связи, я предупреждал твою мать, что ребёнок от неё мне без надобности, но она захотела рожать. Теперь ты живёшь у Эмирин и Нарро — ну и живи. Живи, Риш. Но я хочу, чтобы ты поняла — гораздо больше, чем твоей жизнью, я дорожу дружбой с Эмирин. Она попросила меня заниматься с тобой магией, и я не хочу ей отказывать. Относись ко мне просто как к учителю, если не можешь иначе. Я переживу.
В тот момент я понимала, что чувствует Триш. Очень хорошо понимала, хотя магистр Дарх и не говорил мне ничего подобного… но наверное, мог сказать.
С одной стороны — Риланд не стал ей лгать, изображать из себя заботливого папашу. Но с другой… это очень больно. Я точно знаю — больно.
Вот и у Триш лицо исказилось так, словно она огнем обожглась.
— Да иди ты… в…!!! — выругалась грязно, сплюнула, развернулась и побежала прочь. Риланд проводил её насмешливым взглядом и рассмеялся.
А я проснулась.
Нет, я так с ума сойду с этими снами. Теперь голова болит и спать вовсе не хочется. Издевательство какое-то.
Я вздохнула, села на постели и потерла ладонью лоб — он немного ныл, как будто меня ударили чем-то не очень тяжёлым, но ощутимым. Потом я посмотрела на Дин — она спала, завернувшись в одеяло, как в кокон. И Мирра тоже посапывала, но наоборот, распахнувшись и открыв рот.
Я осторожно встала с постели, натянула туфли, накинула плащ. Почувствовала неловкость, осознав, что под плащом — пусть даже наглухо застегнутом — у меня всего лишь ночнушка — и сняла всё, надела бельё и платье, приготовленное на утро. А потом уже — плащ.
И на цыпочках пошла к выходу.
— Ты куда?
Шёпот был таким тихим, что мне показалось, это не голос Мирры, а просто какой-то ночной шорох.