— Нет, Мир. Не может. Ни при каких условиях, — она улыбнулась. — А почему ты вдруг решил спросить?
— Потому что я совсем не чувствую себя девочкой, — прошептал наследник, кажется, ещё тише, чем раньше. — Совершенно. И я всё время боюсь, что всё это — я про внешность — слетит с меня, как скорлупа.
— Не волнуйся. Не слетит. А то, что ты не чувствуешь себя девочкой — это нормально. Я ведь не меняла твоё сознание.
— А могла бы изменить?
Эмирин не стала отвечать, просто кивнула. Дамир и сам знал, на что она способна. Император говорил, что Эмирин может превратить любого человека в овощ или полностью подменить воспоминания. Значит, она могла сделать из него настоящую девочку…
Наверное, он сказал это вслух, потому что тётя Эмирин ответила:
— Нет, Дамир. Даже если что-то кажется настоящим, это не значит, что оно действительно настоящее. Настоящее… порой оно распознаётся только со временем. И иногда — когда уже слишком поздно.
Его соседки по комнате вернулись со своих встреч счастливые. Шайна, смеясь, изображала в лицах, как её тормошили девочки из борделя, а Дин рассказывала, как они с Эваном гуляли по императорскому парку.
И наследнику хотелось что-нибудь расколотить. Желательно — о голову Эвана.
Потом они обедали, делали домашнее задание, ужинали, и вновь делали домашнее задание… А вечером, перед сном, когда Дин и Шайна уже помылись, а Дамир собирался это сделать, кое-что случилось.
Рональдин в это время ходила по комнате, а полуэльфийка сидела на своей кровати в одной ночнушке, задумчиво уставившись куда-то в пространство. И будто бы что-то вертела в руке.
Дамир не обратил бы на это внимания, но Дин вдруг воскликнула:
— Ух ты!
Он обернулся и увидел, что дочка ректора кинулась к подруге, уселась рядом на кровать, глядя куда-то в район шеи Шайны.
— Вот это веееещь! — прошептала Дин, широко распахнув глаза.
Но ещё изумлённее выражение лица было у полуэльфийки.
— Ты… что… видишь? — выдавила она из себя. Дин кивнула.
— Конечно, вижу.
Дамир не выдержал.
— Лично я ничего не вижу. Только двух сумасшедших девиц.
Рональдин засмеялась.
— Она видит мой амулет, — пояснила Шайна, поднимая голову. — Его никто и никогда не видел, и вдруг…
Наследник изо всех сил щурился и напрягал глаза, но так и не смог ничего рассмотреть. На шее у Шайны было пусто.
— Можно потрогать? — с придыханием и даже с каким-то благоговением спросила Дин. Полуэльфийка сомневалась всего секунду, потом пожала плечами.
— Трогай. Но я… не уверена…
— Ничего не будет, — улыбнулась дочка ректора. — Те, кто видят твой амулет, могут к нему прикоснуться. Но никто не сможет его снять.