— Кажется, я перед вами в долгу, мисс Блайт, — сипло произнес Тао, глядя в потолок. — Я думал, что не выживу. — Спохватившись, он заглянул под простыню, снова перевел взгляд на меня… и мучительно покраснел под своей экзотической смуглостью.
Я прижала пальцы к губам, чтобы не расхохотаться от умиления и комичности ситуации.
— Простите, но мужской одежды у меня нет, а вашу проще сжечь, чем привести в порядок, — сказала я после паузы, убедившись, что не засмеюсь ему в лицо. Но все равно не удержалась и добавила: — Могу разве что скроить трусы из остатков шелка, но на какое-то время вам все же придется удовольствоваться простыней. Как языческому богу.
Тао поперхнулся нервным смехом. Простыня съехала ниже, и синяк предстал передо мной во всей красе: от нижнего ребра наискосок до пупка, узкий и длинный, словно от трости. Я вспомнила, какой кровоподтек был на его месте вчера, и тревожно обернулась к окну. Альциона на подоконнике зашлась зловещим хохотом, но в комнату влетать не стала.
За мной уже должны были прислать из Мангроув-парка, чтобы я осмотрела мистера Кантуэлла после обморока и внезапно начавшихся болей. Исцеление Тао не могло обойтись без последствий для Кристиана.
Особенно если учесть, что Тао был совершенно прав, когда думал, что не выживет.
— Я никого не шокирую, если буду ходить в простыне, или мне лучше не выглядывать из-за ширмы? — вдруг спросил камердинер, отсмеявшись и натянув простыню на плечи.
— Чтобы шокировать меня, потребуется нечто более серьезное, нежели мужчина в простыне, — хмыкнула я и поднялась на ноги. Мой окровавленный и помятый вид определенно казался чем-то более серьезным, нежели мужчина в чистой и совершенно целой простыне, и мне мучительно хотелось отмыться до скрипа и переодеться.
— Вас я уже шокировал, когда вы вытащили меня из лодки, — превозмогая смущение, усмехнулся Тао. — Но вчера, когда я очнулся… та девочка рядом с вами?..
Я застыла. Трели альционы оборвались, словно их выключили.
Вчера Тао никак не мог ее видеть. Хотя бы потому, что на самом деле никакой девочки не было.
Была только невезучая мангровая альциона, которая сидела в клетке на выставке экзотических животных в Старом Кастле, когда у одной небезызвестной девицы из семейства Блайт пошла первая кровь, и с ней пришел дар. Как и почти все новообращенные, я понятия не имела, что с ним делать, и обратила ближайшую птицу в фамилиара, не справившись с самоконтролем. Альционе передалась часть моей силы — та, что однажды должна будет достаться моей дочери. Но от этого птица не переставала быть всего лишь птицей, которой суждено исчезнуть в тот миг, когда нерожденная еще девочка станет молодой женщиной и сама обретет дар.