- Ты хоть видишь, куда идешь?
Судя по почти беззвучным шагам — видел, еще как. А я предпочла замереть на нижней ступеньке, судорожно вслушиваясь — правда, слышала я только свое собственное дыхание и истерически частый стук сердца.
А Раинер, похоже, в прошлой жизни был котом.
- Ты уверена, что нахцерер должен бежать за саваном? — уточнил он — совершенно не из той точки, где я предполагала его обнаружить.
- Нет, — честно ответила я, заранее сжавшись в комочек.
Но Раинер только хмыкнул.
- Хорошо. А то он, кажется, бежит от.
* * *
— Думаешь, от савана, а не от монетки? — с сомнением уточнила я и в порядке эксперимента спрятала «артефакт» под рубаху.
Это тоже оказалось опрометчивым шагом. Тьма мгновенно сгустилась, и Раинер, до сих пор прекрасно ориентировавшийся в синеватом сумраке, незамедлительно обо что-то запнулся (нет, не хочу знать, обо что!) и звучно загремел — не то клинком, не то чем похуже. Вырвавшийся у десятника возглас волне мог бы посрамить даже нахцерера — но тот предусмотрительно отмалчивался и вообще драпал совершенно беззвучно.
Я поспешила снова вынуть монетку. Раинер добавил пару ласковых, окончательно выпав из образа праведного последователя храма, поднялся с пола и брезгливо отряхнулся.
- Дай сюда, — скупо велел он и протянул ладонь.
А я — сдуру, не иначе — взяла и послушалась.
В мгновенно опустившейся кромешной темноте третий по счету нецензурный комментарий Раинера прозвучал как-то особенно удрученно.
- Вернемся за факелом? — предложила я, безуспешно пытаясь нащупать его руку.
- Нет, — мрачно отозвался храмовник почему-то опять совершенно не оттуда, где я ожидала его обнаружить, — он слишком сильно сужает поле зрения. Возьми монетку и держись позади меня. Не отставай.
Нащупал он меня в итоге сам — походя мазнул жесткими пальцами по ключице и плечу, смущенно кашлянул и вложил монетку обратно в мою ладонь, где она тут же налилась зловещим, потусторонним сиянием. Глаза наконец-то привыкли к сумраку, и лицо Раинера показалось мне каким-то беспомощно-обескураженным, но, не успела я спросить, в чем дело, как он отвернулся и деловито пошел вперед.
Коридор пронзал весь технический этаж насквозь. Каждые несколько метров в стенах зияли одинаковые проемы, и из них тянуло застоявшимся воздухом и сырой пылью. Я ничего не слышала и старалась идти след в след за храмовником — потому как любая вольность незамедлительно заканчивалась тем, что я спотыкалась, осознавала, что совершенно не хочу знать, обо что, и с испуганным всхлипом цеплялась за рукав Раинера. На третий раз он не выдержал и сам задвинул меня себе за спину, велев держаться за ленту десятника, переброшенную через плечо.