Он шагнул, одной рукой придерживая автомат, а другой опираясь о ствол дерева, глядя при этом под ноги. И в этот момент над ним что-то мелькнуло. В одно мгновение у него появилось сразу несколько предположений. Сова или другая птица, может быть, даже летучая мышь, бесшумно сорвалась с дерева и скользнула над его головой. Или рухнула ветка. Или он просто оступился и падает. И самое последнее. Он переоценил силы своего истощенного и измученного голодом организма, и тот просто отказывается ему добросовестно служить, прячась от тяжелой действительности в спасительном тумане беспамятства.
Очнулся он в душной темноте. Попробовал пошевелиться и понял, что руки его крепко стянуты за спиной, ноги связаны до боли в лодыжках, рот забит вонючей тряпкой, а на глаза натянута толстая и рыхлая материя, скорее всего, шерстяная.
Попался. Он попался. И как глупо. Не успел даже сделать ни одного выстрела. Даже того, последнего, который на крайний, именно на такой случай он приготовил для себя. И что теперь? Снова в узкий гроб? Снова лопата в руки и жизнь впроголодь? Или с ним не будут нянчиться и в качестве наказания и для науки другим убьют каким-нибудь зверским способом? У них в группе ходили жуткие истории о том, как чеченцы умеют расправляться. Кожу заживо сдирают. Калечат.
От отчаяния или от несогласия со своей возможной судьбой он замотал головой, пытаясь освободиться от кляпа, и замычал. Пусть лучше прямо сейчас убьют, здесь, не поднимая с земли, которую он чувствовал локтем и левым боком.
— Очухался, — раздался совсем недалеко чей-то глухой голос.
Олег попытался по одному этому слову определить, кому он может принадлежать, но не смог. Голова гудела. Наверное, его хорошо приложили, когда брали.
— Сними с него это, — сказал другой голос и опять негромко. Как будто они специально старались говорить максимально тихо.
Что-то твердое уперлось в подбородок Олега, и кто-то прошипел прямо ему в ухо:
— Без шума, дядя. Понял? Или сразу секир-башку сделаю.
Ему в горло упиралось лезвие ножа, а человек говорил по-русски без признаков акцента. Олег осторожно кивнул. Его желание немедленно умереть вдруг сменилось на надежду, и остро захотелось посмотреть на говорившего.
С него рывком сдернули вязаную шапочку, и первое, что он увидел, было тусклое жало клинка перед глазами, а потом, секундой позже, когда его глаза смогли несколько привыкнуть к темноте, бородатое лицо за ним.
При виде этой бороды, такой, которой отличаются вставшие на путь войны чеченцы, вахабиты, надежда его разом оставила, и он сделал отчаянный и явно бесполезный выпад, целясь головой в нос, в губы противника. Пусть его убьют — наплевать! Но бородатый легко ушел от атаки и в ответ стукнул его в лоб рукояткой ножа. От удара Олег откинулся назад, на спину, на стянутые руки, и замычал от пронзившей запястья боли.