Могила капитана Каллена посреди белого пятна.
* * *
Солнечный диск поднимался над пустынным горизонтом, и яркая кровь утреннего зарева текла по воде из невидимой раны. Парус «Каллена» полнился ветром, волны с шипением бились о корпус.
Нэй стоял на квартердеке и смотрел, как разгорается новый день. Вдыхал запах гниющего дерева и корабельного лака, сваренного Гарри Придонным из скипидарного масла, смолы, рыбьего жира и секретного ингредиента – Нэй поставил бы на помет чаек. Судно воняло кораблекрушением, которым, к слову, и закончилось его последнее плавание: когг налетел на риф.
Полис не имел собственной верфи. В Кольце работала лишь небольшая судоремонтная мастерская – залатать да заштопать. Корабли покупали в городе-верфи Вагланде. Вагланд выращивал лес на архипелаге островов в западных водах. Стоимость судов (в отсутствие конкуренции цены безбожно накручивались) доводила герцога Маринка до зубовного скрежета. После неудачной попытки породниться с правителями Вагланда Маринк затаил на соседей злобу. Стоит ли удивляться, что просьба Нэя о снаряжении корабля для путешествия в северную воду наткнулась на прибрежные скалы непонимания его светлости. Единственной уступкой стал дырявый когг. Затраты на ремонт судна, переименованного в честь пропавшего капитана, и содержание экипажа легли на плечи придворного колдуна.
Сомневался Нэй и в готовности герцога подписать пропуск на выход в Мокрый мир для простолюдинки, освобождение которой из лап падальщиков не принесло городской казне ни грана золота. Поэтому заверил общий пропуск для команды из шести человек.
Кто-то тронул его за руку. Нэй повернулся. Лита смотрела на него с прищуром.
– Чего тебе? – спросил колдун.
– Хочу послушать, к какому черту речному нас несет на этот раз.
– Сама знаешь.
– Ой, сомневаюсь.
Нэй мысленно прикрыл глаза рукой. «Если я к этому привыкну, вздерните меня на рее». Чтобы не смотреть на наглую девицу, он перевел взгляд на серые волны.
Лита присела на корточки, уперлась лопатками в высокий фальшборт.
– А правда, что над Соленой рекой дует ветер безумия?
– Он дует над всем миром. – Нэй пожалел о сказанном, едва слова сорвались с языка.
Лита одарила его глухим смехом.
– Не знала, что ты поэт! Посвятишь мне стихотворение, а? Ладно, не серьезничай… Я о другом. Отец рассказывал о кораблях без команды, которые находят в Реке. Нетронутые вещи, на борту ни капельки крови, словно экипаж сам прыгнул за борт.
– Может, и прыгнул, – сказал Нэй, – только ветер тут ни при чем.
– А что при чем?
– Блуждающие волны. Или… сирены.