— Ты пришёл за мной, Мадок. Дай ему уйти.
Люк, кажется, был готов самолично прибить меня за эти слова. Принц Бастардов же лишь развёл руками.
— Какое мне дело до твоего ручного стригоя, Майред? Пусть катится на все четыре стороны! Если, конечно, хочет жить.
Само собой, Люк не двинулся с места. Не стоило и надеяться.
— Очевидно, не хочет, — Мадок лениво склонил голову к плечу, разглядывая нас с эдаким снисходительным интересом, словно пару диковинных зверушек. — Не так уж ты и умён, а, кровопийца? Только идиот станет умирать за смазливую ублюдочную девку. Она того не стоит.
— Она стоит сотни таких, как ты, — возразил Люк с обычной своей невозмутимостью. — Но умирать я не планирую. Не сегодня.
Я ждала выстрела — в Мадока или в одного из его лизоблюдов. Приготовилась сама. Щёлкнула предохранителем, стиснула пальцы на рукояти мачете. Ждала, пока они нападут, потому что обороняться всегда немного проще, чем нападать.
Но выстрела не было.
Тонкая сталь со свистом прорезала воздух. Сгустившийся, тяжёлый, такой.
Ловите, ваше высочество.
Этот голос я уже слышал прежде. Низкий, жёсткий, пробирающий до костей. Нечеловеческий. Не Люка, которого я люблю до безумия, но сына могущественной темной ведьмы и наследника могущественного вампирского гнезда.
Вопреки ожиданиям, нож не вонзился Мадоку в глаз.
Не в том был замысел — это я осознала, когда Мадок резко вытянул руку и ухватил лезвие голой ладонью. Под ноги ему тут же закапала кровь.
— Тебе больно, Мадок, самозваный Принц Бастардов?
Я вдруг поняла, что едва могу стоять — настолько мощной оказалась исходящая от Люка магия.
Тёмная, сильная, пригибающая к земле. Такая, что я и сама готова ответить на любой его вопрос.
— Д-да, — выдавил мой дорогой дядюшка сквозь плотно стиснутые зубы.
— Да?.. — переспросил Люк, даже не поменявшись в лице.
Мадока всего перекосило — не от боли, но от дикой, необузданной ярости. Клянусь, он бы разорвал нас обоих голыми руками, если б только мог.
Но он не мог. Он себе больше не принадлежит.
Два крысолова не могут заклясть друг друга — таково правило. Однако Люк это правило каким-то чудом обошёл. Или же его Приказ стоит выше правил.
— Да, м-мастер, — наконец проскрипел Мадок, бессильно выдохнув.
Воины, обнажившие было мечи, во все глаза уставились на своего принца; ужас на их лицах боролся с явным презрением. Даже если бы Мадок пережил эту ночь, его репутация была бы уничтожена: ведь сидхе не прощают слабости.
Сидхе не прощают. Точка.
Вампиры, как выяснилось, тоже.
На лице Люка проступили чёрные вены; радужки вспыхнули двумя алыми огоньками в непроглядной тьме глаз. Ужасен. Ровно настолько же, насколько прекрасен. И могуществен ничуть не менее, чем любой из сидхе.