Чужое присутствие я ощутил, едва войдя в дом. Тьма. Прорва магии, пропитавшей стены, двери, окна и даже пресловутые занавески. Сандал и орхидея. Светлые волосы, умопомрачительные каблуки и строгий взгляд зелёных глаз.
— Мама.
— Люк.
Она развернулась ко мне, отложила пакет с кровью, очевидно, позаимствованный в моем холодильнике, и приглашающе развела руки.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался я, обняв её и клюнув в щеку. — Я думал, ты ненавидишь Запад. Как там было? «Ноги моей не будет в этой сраной дыре, покрытой камышами и лягушками»?
— Не задавай глупых вопросов. Не могла же я оставить дом своего мальчика без защиты?
— пожурила мама. И, сморщив чуть курносый нос, добавила: — А ещё я поссорилась с твоим папой. Видит Мать Тьма, выбор был небогат — либо я сматываюсь на грёбаный Запад хотя бы на денёк, либо сбрасываю труп этой скотины в океан.
— Что на этот раз сделал папа? — силясь сдержать смешок, поинтересовался я. Ссоры родителей частенько перерастают в обещания скорого развода, но на том и заканчиваются. Да что там — они помирились даже после того, как разбежались на целый год.
— Пришёл домой, вонял чужими духами. Нет, я-то знаю, что у него яиц не хватит мне изменить, но провести беседу с этой, мать его, творческой личностью была обязана. Для профилактики. Ну а дальше сам знаешь — слово за слово, тарелкой по столу, в итоге я — тиран и деспот, а он — бедная ущемлённая ромашечка, в которой я убиваю тягу к романтике.
— Романтика в виде чужих духов?
— О, он якобы выбирал их мне со своей организаторшей. Нет, Люси милая девочка, но уж слишком в восторге от этой клыкастой сволочи и готова таскаться за ним хоть всю ночь. По магазинам, барам и где он там ещё был, я не уточняла.
В общем, типичный папа. Наверняка ещё и жаловался несчастной Люси на свою трудную жизнь недооцененного гения. Врал как дышал — уж я-то знаю, насколько он талантлив и какие залы собирает. А письма от его поклонниц мама уже давно не сжигает — исправно сдаёт макулатуру килограммами, мол, хоть так попробую спасти лес, вырубленный ради этого бреда.
Как так вышло, что единственный урождённый сын Грегора Асторна, властвующего лорда одноимённой крепости, решил стать вовсе не главой славного вампирского рода, а блистательным пианистом? Поди объясни. В семье были недовольны, но до поры до времени сносили его придурь. Всё же свои дети у вампиров рождаются редко, и отношение к ним особое. Тоже до поры до времени. В нашем случае до тех пор, пока на свет не появился я — бельмо на глазу у всех Асторнов, начиная с Грегора.