Но не радостно…
— Командор!
Флайс крикнул из коридора, как будто не мог дождаться, когда окажется в рубке. Эта его несдержанность часто приводила к рабочим конфликтам, но к счастью, он всё же не командовал. Командовал Девис, что особой радости ему не приносило.
— Голоса не повышать! — привычно напомнил он.
Флайс уже подошел ближе.
— Ты должен с ней поговорить.
— С кем? — Девис старательно изучал кораблики, мечтая, чтобы они поднялись и словно по волшебству разлетелись по домам, оставили в покое и его, и его команду, и его народ. От войны не бывает ничего хорошего, но иногда оказалось, что кроме него этого простого факта никто не понимает. Командный дух требовал кровожадности и мести, так что на корабле в порядке вещей было услышать: «смерть каданцам» или «скулишь, как каданец», «труслив, как каданец», «уродлив, как каданец».
— Командор, вы снова отвлекаетесь!
Окрик Флайса достиг цели и Девис вздрогнул, вырванный из раздумий, спутанных со светом тактической карты.
— Так что там?
— Шпионка там. И тебе нужно с ней поговорить.
— А ты же ходил? — проявил командор чудеса сообразительности.
— Она готова разговаривать только с главнокомандующим, то есть с тобой.
Ну вот. Корабли накрепко засели на своих позициях и испаряться, самостоятельно решая все насущные проблемы, судя по всему, не собирались.
— Ладно, веди.
Девис отпрянул от стола, не позволяя себе повернуться и вновь раствориться в голубой подсветке. Слишком долго без сна — вот и двоится в глазах, плавают кораблики, сталкиваясь и без вреда расходясь в стороны, и всё покрыто толстым слоем умиротворения.
Не то что в реальности.
Хотелось спать, но нужно было принять окончательное решение насчёт завтрашней операции, а его и близко не было. Следовательно, и отдых никому из руководящего состава не светил.
Дверь допросной камеры всегда вызывала в нём тревогу — серая, толстая, как будто специально созданная подавлять ощущением многокилограммового веса. Такую не выбьешь ни ногой, ни лбом, да и не каждая взрывчатка возьмёт.
Дверь охранял младший сержант с автоматом наперевес, внутри камеры ещё двое — глаза горят патриотизмом, вот они какие молодцы — поймали вражеского врага, обезвредили его, вырвали его змеиное жало.
Девис с порога взглянул на женщину, привычно быстро отмечая имеющиеся повреждения. На щеке царапины — от падения и удара о пол. Под левым глазом синяк — не очень большой. Одежда рваная, но расположение и размер дыр говорят опять же о падении.
Командор выдохнул.
Военное время, что поделаешь, в такие времена с женщинами может произойти, что угодно. Это одна из причин, по которой он желал бы запереть их всех в безопасном месте и не выпускать, пока все военные корабли до последнего не канут бесследно в пучину космоса. Конечно, вся армия осведомлена, как у аграндцев относятся к насильникам, и если факты установлен и доказан, пощады не жди. Но если не установлен? Кому им, каданцам, жаловаться? Все эти мальчишки с автоматами наперевес, брошенные в военную круговерть, сколько из них смогут устоять против сносящего крышу инстинкта победителя? На острие иглы, которая может в любой момент принести смерть? Как много из них, опьяненных близкой гибелью, удержатся от последних радостей, которые так легко взять?