Начался рассвет, подошел броневой поезд «Красный сокол», сильно нас обстрелявший. Присоединившись к бригаде, мы начали отступать на линию пехоты, которая, в свою очередь, начала наступление. Юнкера верст десять шли за нами. Все взятые в плен в эту ночь евреи, комиссары и коммунисты были повешены, а остальные жестоко выпороты. После двух суток непрерывного похода нас отвели на ночевку в колонию, названия не помню. Всюду в занимаемых нами деревнях жители радостно нас встречали, выносили хлеб, масло, молоко; в некоторых колониях, наиболее пострадавших от большевиков, многие даже плакали.
Через день опять выступили, переночевали в деревне рядом с немецкой колонией Лилиенфельд, а на утро вся бригада пошла на Джанкой, выделив два эскадрона Кирасирского полка с одним орудием, именно моим, под командой полковника Косиковского, которые должны были идти на станцию Саробуз, взорвать путь на случай, если большевики еще не окончательно эвакуировались из Симферополя и Севастополя, и присоединиться затем в Ютуне к бригаде. Но большевиков и след простыл, было только известно, что на Перекопе они сидят в окопах. В это время был занят Мелитополь со стороны Бердянска и Мариуполя и добровольческие части подходили к Харькову, так что сидящим в Крыму красным оставалось два выхода: по мосту через Днепр у Никополя и другой – у Каховки. Успешно способствовали нашему наступлению полученные от англичан танки, действовавшие в районе Харькова. Присоединившись к бригаде 15 июня, наша кавалерия, не дожидаясь пехоты, повела наступление на большевистские окопы между озерами севернее Ютуни.
В это время вступил в командование вторым взводом капитан Ржевский, воевавший с 1917 года на Кубани. На правом фланге наступал 2-й офицерский Дроздовский конный полк, с ним были два наших орудия. Два эскадрона лавой, на рысях пошли на окопы, большевики не выдержали, они почти и не стреляли, потери наши были – один раненый. С налета заняли позиции и ворвались в Армянск. Между тем в окопах между другими озерами еще сидели красные, которых 2-й Гвардейский и Кирасирский полки пригнали прямо в наши объятия вместе с большевистской артиллерией.
Против нас в этот день главным образом действовал еврейский коммунистический полк, само собой разумеется, что пленных не брали. Приблизительно через 10 дней после этого я проезжал по этому месту, и трудно было дышать из-за трупного запаха. В Армянске были взяты обозы и тут же в Армянске произошел здоровенный еврейский погром: ни офицеры, ни солдаты не могли стерпеть, что какие-то евреи, по существу своему буржуи, вздумали принять коммунистический облик. К этому прибавилось то, что мы повсюду во всех деревнях Крыма наслушались жалоб именно на евреев-коммунистов.