Всхлип. Безошибочно узнаваемое шуршание пакета с чипсами, в который копаются. Еще один всхлип. Чей-то ребенок плачет чуть дальше, и все это полностью слышно сквозь музыкальную партитуру.
Напрягшись, я откидываюсь на спинку стула, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме шума вокруг меня.
Зрительный зал темнеет до тех пор, пока наше ложе не становится почти непроглядно черном, сцена загорается цветными вспышками, когда осветительная команда представляет первую сцену. Я ни хрена не смыслю в балете, поэтому первые несколько минут шоу сижу и наблюдаю за танцорами, которые порхают в такт музыке.
Но каким-то образом, даже когда оркестр играет крещендо, я все еще слышу прежние тихие звуки. Они пробираются в мой мозг, маленькие паразиты, ищущие крупицы здравомыслия, чтобы полакомиться ими.
Слышу тиканье моих старых часов "Ролекс" и этой гребаной статуи маятника. Чавкающие звуки, которые издавал Рафаэль в тот день, когда я пришел к нему в офис и убедил его отдать мне Елену.
Как паводковые воды после урагана, каждый звук, который, казалось, когда-либо приводил меня в движение, вырывается на передний план, призраки преследуют меня после краткого проблеска покоя.
Мой взгляд перемещается на Елену, которая смотрит на меня, а не на шоу; я едва могу разглядеть мягкий изгиб ее носа, блеск ее золотистых глаз, очертания этих пухлых розовых губ. Медленно поднимая руку, я прижимаю ладонь к ее щеке, и внезапно шум прекращается.
Все просто... утрясается.
Моя реакция на раздражители - нет, но по мере того, как на меня накатывает отсутствие неуместного шума, в конце концов учащенное сердцебиение и стеснение в груди тоже уменьшаются.
-Ты в порядке? - Она наклоняется, чтобы прошептать, разрывая мое сердце прямо посередине.
-Это моя реплика, - отвечаю я, поглаживая большим пальцем ее скулу.
Она усмехается.
-Выглядело так, как будто ты остановился там на секунду. Извини за заботу.
Когда она делает движение, чтобы отстраниться, я качаю головой, обхватывая ее лицо обеими руками.
-Не извиняйся за это.
Ее глаза становятся стеклянными, слезы блестят в свете прожектора, отражающегося внизу. Опустив взгляд, она вздыхает.
-Я не могу сделать это прямо сейчас.
Схватив мои запястья своими руками, она отрывает меня от себя, отталкивая мои руки назад, чтобы они оказались у меня на коленях. Отказ жалит, как будто наступаешь босыми ногами на пчелу, ощущение распространяется по нервной системе. Следующие несколько актов мы сидим тихо, наше каменное молчание хуже любого другого возможного звука, который я слышал.