– И почему вы не настояли на том, чтобы Анжелика бросила эту работу?
– Бабки ей там хорошие платили. А я не мог удовлетворять ее растущие потребности. Вы даже не представляете, каких бабок все это стоит. Одни ноготочки – десятка в месяц.
– Десять тысяч в месяц на маникюр и педикюр?!
– Ну не десять, потому что педикюр не каждый раз. Но все равно: это только на ногти. А она ведь себе постоянно что-то колола. А я кондиционерами торгую. Бизнес сезонный. Ну откуда у меня такие деньги? – с тоской сказал Маслов. – А больше я ничего не умею. Всю жизнь манагер. Купи – продай. Подрабатывать? И где? Таксовать, что ли? Так ведь когда баба – прорва, никакого здоровья не хватит, сколько ни принеси, все мало.
– А развестись?
– Отпустить, то есть? Э, нет. Это я ее нашел в этом ее Засранске. Она приехала – в метро боялась спуститься. Овца овцой. Обувь из дерматина – стыд, а не обувь. Жалость и смех. Одел, обул, пообтесалась в столице моя провинциалочка. А теперь: мерси, мне надо расти. На меня олигархи теперь клюют…
– А куда вы дели бейсбольную биту? – как бы невзначай спросил следователь.
– В снег сунул неподалеку от дома, – безразлично сказал Маслов.
– Куда именно?
– А я помню? В большой сугроб.
– Место можете показать?
– Не помню, – хмуро сказал Маслов. – Может, и смогу. Я был злой, понимаете? Мне семью хотелось, детей. А эта сука… – Он скрипнул зубами. – Издевалась надо мной. Фотки свои выкладывала в кружевном белье. Вот, мол, я какая. Да, было на что посмотреть.
– Поэтому вы и избили ее так зверски, да еще и бейсбольной битой? Лицо изуродовали?
– Захотелось выбить из нее весь этот силикон, который она в себя закачала, а что? – с вызовом спросил Маслов. – Потому что она сука. В активном поиске, вы гляньте! Со штампом в паспорте! Она ведь знала, что я ее блог читаю! Хотела независимость свою показать! Вот и нарвалась…
Следователь терпеливо ждал, когда Маслов выговорится. Наконец он замолчал. Теперь можно было приступать к главному.
– Николай Георгиевич, осталось выяснить по остальным эпизодам. Особенно меня интересуют ваши отношения с Марией Петровной Ищенко. Когда, при каких обстоятельствах вы с ней познакомились?
– А это еще кто? – подозрительно спросил Маслов. – Еще одна подружка Анжелики?
– Вряд ли они были знакомы. Марии Петровне было семьдесят шесть. Если только не родственники.
Маслов напрягся.
– Не знаю я никакой Ищенко, – сказал наконец он.
– Хорошо. А где вы были вечером седьмого января?
– Это в Рождество, что ли?
– Да, в ночь после Рождества.
– Дома, где же еще.
– Один?
– Почему один? С женой. Праздник же. Вот мы и отмечали. Она почти не пила, а тут расслабилась. Шампанского бутылку вылакала. Ну, я ее тут же в койку и потащил. А она – не могу, не буду. Тут-то я и завелся. Подумал, что у нее кто-то есть, раз со мной не хочет. Оказалось, еще хуже: эта сука аборт недавно сделала! А я-то думаю, что за таблетки она пьет? Даже в Инете пробил. Бабам их только выписывают.