Затем маршал отправил одного из своих офицеров к генералу Вандамму со следующим приказом:
«Мой дорогой генерал, мы вступили в бой в Лимале. Ночь не позволяет нам продолжать его, но мы находимся нос к носу с противником. Так как вы не можете перейти Диль, направляйтесь тоже с вашим корпусом в Лималь, оставив в Вавре лишь столько войск, сколько потребуется для удержания той части города, которую мы занимаем. С рассветом мы атакуем войска, стоящие передо мной, и мы сможем, я надеюсь, соединиться с императором, как он и приказал сделать. Говорят, он разбил англичан, но у меня нет больше новостей, и мне тяжело передать ему новости с нашей стороны.
Именем родины прошу вас, мой дорогой товарищ, выполнить этот приказ. Я вижу только такой способ выйти из трудного положения, в котором мы оказались, и спасение армии зависит от этого.
Я отдаю под ваше командование весь корпус Жерара. Я жду вас».
* * *
Подведем итог действиям маршала Груши во время этого ужасного и печального дня 18 июня 1815 года.
В начале дня маршал, отдавший накануне вечером приказ идти к Вавру, отправился к 3-му корпусу, двигавшемуся на Сарт-а-Вален.
В половине двенадцатого он услышал канонаду с левого берега. Генерал Жерар стал настаивать на том, чтобы идти на звуки выстрелов. Эдит Саундерс описывает это следующим образом:
«Груши и его товарищи в Валене заметили, что стрельба под Угумоном усилилась. Поле битвы находилось от них примерно в четырнадцати милях по прямой, и видно было, как клубы дыма поднимаются над горизонтом. Очевидно было, что сейчас между армиями Наполеона и Веллингтона происходит решающее столкновение. Жерар, при поддержке генерала Валазэ из инженерных войск, все еще убеждал Груши выступить в направлении стрельбы. Но генерал Бальтюс, командующий артиллерией, возразил, что перевезти пушки по затопленным дорогам, ведущим к Мон-Сен-Жану, будет невозможно. Последовал довод Валазэ, который настаивал, что его инженеры легко смогут передвинуть пушки, Бальтюса это не убедило, а Жерар разозлился на Груши, который терзался сомнениями, но не решался двинуться в другую сторону.
„Господин маршал, ваш долг — идти на пушки!“ — кричал Жерар.
„Император сказал мне вчера, что намерен атаковать английскую армию, если Веллингтон примет бой, — сказал Груши. — Потому все это меня нисколько не удивляет. Если бы император пожелал, чтобы я принял в этом участие, он не отослал бы меня на такое расстояние в тот самый момент, когда идет против англичан“.
Ответ Груши был вполне резонным, и, если бы Наполеон был более склонен признавать свои ошибки, мы вряд ли узнали бы о сцене в Валене. Акцент следовало бы сделать не на отказе Груши идти на звук пушек, а на том факте, что Наполеон отправил его слишком далеко, чтобы он мог помочь в битве при Ватерлоо».