Это разъём.
Зазвонил домашний телефон Оскара. Свет снова заморгал.
Держа Плюштрапа в руках, Оскар бросился на кухню, чтобы снять трубку раньше, чем заработает автоответчик. У них, конечно, было достаточно денег на два мобильных тарифа, но мама Оскара всё равно настаивала, что нужно держать дома и городской телефон. Она предпочитала перестраховаться.
В трубке что-то затрещало, и Оскару пришлось раза три переспросить, кто звонит, прежде чем он наконец услышал мамин голос.
– Тьфу, ну и гроза, – сказала мама. – Сейчас слышно?
– Ага, сейчас слышу, – ответил Оскар, почти её не слушая. Он пытался получше разглядеть разъём на Плюштрапе, но в моргающем свете лампы на кухне это было затруднительно.
– Эм-Эм, завтра мне будет нужна твоя помощь, – сказала она.
– Конечно, мам, – ответил он, по-прежнему не слушая.
– Мне жаль, что я тебя об этом прошу. Ты же знаешь, как я не люблю просить. Но сегодня из-за грозы столько народу взяло отгулы, что завтра у нас точно не хватит рук на стирку и заполнение бумаг, и… Ты слушаешь?
– Ага, – соврал Оскар, и тут его вдруг осенило, почему же она так старательно извиняется перед ним. – Подожди. Нет, мам. Нет, только не завтра.
– Я знала, что ты расстроишься, милый, но…
– Мам, завтра Хеллоуин! – воскликнул Оскар, вдруг запаниковав из-за того, что согласился – хотя на самом деле особого выбора у него не было.
– Я понимаю, но, дорогой, разве ты и твои друзья уже не слишком большие, чтобы…
– Нет! Почему ты всегда так делаешь? – спросил Оскар. Он уже зашёл слишком далеко, но отступать было поздно.
– Как делаю?
Оскар уже почти не слышал маму. Гроза не только создавала помехи: гром гремел уже очень громко.
Может быть, именно потому, что её голос казался таким далёким, Оскар решился всё-таки сказать то, что собирался:
– Ты ведёшь себя, словно я старше, словно я должен быть таким же, как ты. Таким же, как папа. Ты не даёшь мне побыть ребёнком. Папа умер, и ты ждала от меня, что я просто возьму и вырасту.
– Оскар, я…
– Я украл его, слышишь? Я украл дурацкую игрушку, Плюштрапа! Твой Маленький Мужчина украл его! – воскликнул Оскар. Он знал, что это жестоко, но слишком разозлился, потому что снова ему не достанется то, что есть у всех остальных.
На кухне моргнул свет, и мамин голос вдруг исчез.
– Мам?
Но ответом ему была только тишина, потом – эхо его дыхания, и, наконец, частые гудки сигнала «занято».
Оскар медленно вернулся в комнату – Айзек как раз исполнял смертельный приём на бойце Раджа. Оскар, впрочем, не сводил глаз с маленького разъёма на челюсти Плюштрапа. Удар, который он, должно быть, нанёс маме, был слишком сильным, чтобы думать об этом прямо сейчас.