После еды дети потребовали подарков, но вначале женщины занялись рутинной уборкой со стола, а мужчины ушли проверить грузовики в сарае. Они вернулись, когда мы домыли последние тарелки, и я уже приготовилась расслабиться в кругу семьи. Но Брайан взглянул на меня и сказал:
— Прежде чем мы откроем подарки, отнеси-ка остатки еды к нам домой и принеси парочку игр.
— Может быть, ты сам сходишь? — откликнулась я.
— Нет, я останусь тут. Ты сходи. И поскорее возвращайся, — возразил он.
Я огляделась, но никто за меня не заступился. Я начала сердиться и снова попросила пойти его, но он отказался.
Я не стала закатывать сцену. Натянув ботинки, я взяла у мамы контейнеры с едой и пошла к двери, с трудом сдерживаясь, чтобы не хлопнуть ею. Я ворчала про себя всю дорогу и к приходу домой уже кипела настоящей злобой.
Я сунула в холодильник контейнеры и захлопнула дверцу. Потом резко обернулась и едва не налетела на огромную посудомоечную машину, стоявшую посреди кухни.
— Что это?.. У нас же нет посудомоечной машины! — воскликнула я.
Моя злоба иссякла, слезы покатились по щекам. Я исследовала новенький прибор сверху донизу. Мой подарок не влез бы ни под елку, ни в носок. Поэтому меня отправили домой, чтобы я его нашла. Мужчины отлучились якобы в сарай, а на самом деле принесли его сюда.
Я вытерла слезы, прежде чем снова выйти на мороз. Злость сменилась стыдом за мое поведение. Я медленно вернулась и предстала перед родными. На их лицах сияли улыбки.
Я сказала мужу:
— Ты не сдержал слово. Ты сделал мне подарок!
— Какой подарок? — спросил он, стараясь сохранять невозмутимость. Но искорка в глазах выдала его.
— Посудомоечную машину на нашей кухне! — ответила я.
Комната заполнилась смехом, все заговорили одновременно. С этим смехом улетучились остатки моего раздражения, злости и стыда.
В то Рождество я усвоила несколько уроков. Во-первых, мы не всегда воспринимаем вещи такими, какие они на самом деле. Во-вторых, раздражению и злости нет места в жизни, особенно на Рождество.