Не только не препятствовал. Еще и обеспечивал нейтралитет других литературных функционеров. По словам Трифонова — «игра».
Выиграли бы «метропольцы», так среди победителей оказался бы Кузнецов. А когда изменилась ситуация, пришлось ему искать компромиссы. Другим функционерам тоже, коль скоро были вовлечены в «игру».
Вот почему с окончательным решением в СП не спешили — год продолжались уговоры. Тем временем альманах был опубликован, составители от него отречься не пожелали, политическая ситуация ухудшалась, и скандала избежать не удалось.
Но Кузнецову удалось минимизировать последствия. Для себя и старался.
Обошлось, во-первых, без арестов, Во-вторых, Ерофеев и Попов были не вовсе исключены, а лишь «на неопределенное время». Значит, временно. С перспективой «восстановления». Ну а протестовавшие, начиная с Аксенова, вышли из СП добровольно. По своей инициативе. Кузнецов тут вроде бы ни при чем. Из Литфонда постольку исключали вышедших, поскольку так и полагалось.
Судя по статье Ерофеева, эти события не обсуждались на трифоновской даче. Аксенов рассказал, что поставил условия: за границу не только он уезжает, но и жена, ее замужняя дочь от прежнего брака, зять и внук.
Для командировки — условия небывалые. Как правило, в КГБ следили, чтобы те, кому разрешали временное пребывание за границей, не вывозили бы семью. Был даже термин — «держать на якорях».
Командированные оставляли на родине заложников. Гарантов своего возвращения. Опасения за их судьбы и должны были предотвратить намерение стать, по советской терминологии, «невозвращенцем».
Аксенов выставил практически невыполнимые условия. Точнее, выполнимые только в случае эмиграции на формально не запрещенном основании — «для воссоединения с родственниками за границей».
Обычно так уезжали те, кто заявлял о намерении «воссоединиться с родственниками» в Израиле. Что и называлось — «по еврейской визе».
Как правило, заявившим о необходимости «воссоединения» препятствовали, используя любые поводы. Годами приходилось ждать разрешения, нередким случаем был и отказ.
Но «метропольские» организаторы, по их же словам, не планировали эмиграцию. Изначально они утверждали: бесцензурный альманах — вовсе не средство обрести репутацию гонимых и таким образом добиться разрешения «свалить за границу».
Ерофеев акцентировал, что на отъезде настаивала жена Аксенова. Потому и участвовала в переговорах с Кузнецовым. Боялась за мужа и своих родственников. Прецеденты уже были, полагала, что лучше бы оказаться за границей. А тут удобный случай представился.