Свеа усмехнулась, и через секунду лёгкий смешок превратился в истерический хохот. Тонкие, неожиданно хрупкие плечи тряслись в руках Раймона, и он не знал, что делать с этим внезапным приступом.
– Ничего, – сказала наконец Свеа, отсмеявшись. – Это хорошо, что ты стал самостоятельным. Очень вовремя и очень хорошо.
– Свеа, ты бредишь?
Свеа покачала головой и попыталась оттолкнуть его, но не смогла.
– Пойдём в дом? – попросил Раймон, и на сей раз Свеа кивнула.
– Пошли. А как же твоя… миньон?
– Алмонд же может о ней позаботиться? Ты не против?
Свеа обессилено покачала головой.
– Пошли. И ты… Сильвара.
Раймон посмотрел на девушку и подтвердил слова вампирши кивком. Всё ещё придерживая Свеа, которая едва перебирала ногами, полуэльф направился ко входу. Едва двери за ними закрылись, не обращая внимания на слабое сопротивление, он попросту подхватил вампиршу на руки и понёс в спальню. Уложил на постели и только теперь, отведя в стороны полы плаща и накинутого на голое тело камзола, увидел, что дело не обошлось обычными лёгкими пытками. Живот Свеа рассекали глубокие раны, которые для человека вполне могли бы стать смертельными.
– Это она? – спросил Раймон, поднимая на Свеа глаза, полные ярости.
Свеа не ответила, но это могло означать только одно – она.
Сбросив плащ, Раймон принялся торопливо и осторожно освобождать Свеа от одежды. Исполосованным оказался не только живот. Подняв глаза, он попытался выискать в глазах Свеа признаки боли, которую та не могла не испытывать, но голубые глаза были будто бы припорошены пеплом безразличия.
– Тебе всё равно? – выдохнул Раймон, не сдержавшись.
Свеа не ответила, и это Раймона не удивило. Вряд ли кто-то другой вообще мог бы сейчас говорить.
– Свеа… – не придумав ничего лучше, Раймон коснулся губами кусочка белой кожи на животе вампирши. – Я сейчас, минуту.
– Не надо… миньонов…
Раймон не слушал. Стрелой вылетев из комнаты, он бегом отыскал Алмонда, приказал позаботиться о девчонке в прихожей и принести бинты – бинты в первую очередь. Алмонд кивнул. На лице адъютанта не было ни капли недоумения или волнения.
Раймон же вернулся в спальню к Свеа и, усевшись в изголовье, положил её голову к себе на колени.
– Сейчас, совсем чуть-чуть потерпи, Свеа.
Свеа поймала его руку и прижала к щеке, а носом уткнулась в живот. Раймону захотелось прижать её ещё крепче. Он пытался представить себе, что за существо может быть настолько жестоким. Раймон видел достаточно равнодушия и ненависти, но не мог представить, что могло бы заставить человека ненавидеть Свеа. Свеа никогда не давала повода для злости. Она была будто соткана из бархата, приятным пушком ложившегося на кожу. Она была уставшей и измученной, и всегда думала о ком угодно, только не о себе. От мысли о том, что какая-то женщина может так беззастенчиво ломать столь хрупкую драгоценность, тугой комок подступал к горлу и взрывался, заполняя яростью всё существо.