- Я всю ночь думал о нашем вчерашнем разговоре, и, похоже, забыл уточнить одну важную деталь: как только мы сели на поезд в Италию, все контакты с нашими семьями внезапно прервались. Фактически никто не позаботился о том, чтобы присвоить нашей части номер военной почты, и, покинув Францию, мы до конца войны не получали писем от родных. Кроме того, мы сами писали своим семьям очень нечасто, боясь, что наши письма могут быть перехвачены французским Сопротивлением. Мы были словно покинутые дети, и с тех пор наша рота стала для нас новой семьей.
Мы продолжили разговор с того момента, на котором остановились вчера. Когда на станции Бордо были розданы пайки, эшелон с добровольцами отправился в Венецию, теперь они были морскими пехотинцами флота Итальянской Социальной Республики.
Карло рассказывает:
- В Ницце местные итальянцы устроили нам на станции праздничную встречу. Вскоре после этого мы пересекли итальянскую границу в районе Вентимильи. В Генуе мы увидели первые признаки войны: налетами американской авиации были частично разрушены портовые сооружения. На станции нам посоветовали не гулять по узким переулкам городского центра, потому что был риск получить пулю в спину. Поезд продолжал свой путь, мы проехали Тоскану, Эмилию Романью, Пьемонт и Ломбардию, и наконец 18 июня 1944 прибыли в Венецию.
Фотографии, собранные в большом черном альбоме, описывают это путешествие лучше чем что-либо еще: в дверях вагонов видны улыбающиеся лица полных энтузиазма добровольцев, хотя иногда на их лицах мелькает и тревожное предчувствие.
Зарини пишет:
«Когда мы приехали, в Венеции шел проливной дождь. Лодки в каналах были закрыты брезентом, улицы пусты: очень печальное зрелище. Мы были весьма разочарованы, потому что ожидали увидеть Венецию не такой».
Добровольцев разместили в казармах «Сангвинетти», где раньше располагалась школа механиков итальянского флота. Теперь они жили не в деревянных лачугах среди леса, как в Лормоне, а в казармах в центре города. Первое впечатление от новых казарм было отмечено забавным эпизодом, который весело вспоминают и Карло и Зарини, вероятно, потому, что это был единственный светлый момент в унылом пребывании в Венеции:
«В первую ночь в казармах творился пандемониум из-за хитрой шутки, жертвами которой стали мы. Унтер-офицер и два матроса выдали нам гамаки, не рассказав в точности, а лишь кратко указав, как их подвешивать. Результат был ужасным: они переворачивались, на них невозможно было сесть, а спать было вообще немыслимо. Той ночью мы часто слышали звуки падающих тел и крики, и некоторые из нас решили устроиться спать прямо на полу.