Непроизвольно я сам потянулся к желанным объятиям, обхватил своего Мастера как в тех самых снах, запретных, но таких манящих, по рассказам старших братьев, и накрыл ее губы своими. Впервые у меня такой реалистичный сон, в котором я начал сливаться с Мастером не только физически, но и…
«Очнись!» — Почему-то в голос в голове был так похож на голос главы. На рефлексах я вздрогнул всем телом и широко распахнул глаза. Ах ты ж… ржа… осыпаться мне железной пылью, я ж сейчас, мы сейчас…
Из последних сил и на остатках воли я кое-как дозвался до Рисы. Мастер тоже явно спала и не отдавала отчета своим действиям. Иначе… иначе…
Уф-ф-ф… слава предкам, мы оба вовремя опомнились. Только вот девушка явно хотела продолжения. И мое тело… ржа, если бы только тело! Вся моя сущность тянулась к ней так, как если бы у нас был коэффициент слияния выше ста! Ну, то есть это просто так говорят, поговорка такая, да. Не бывает такого коэффициента в природе. Я думал, что не бывает. Пока меня не… как это она вчера выражалась? Не вштырило! Плебейское и некультурное слово, но точнее не скажешь. Пришлось даже обернуться мечом, чтобы Мастер не заметила вполне закономерную реакцию. Стыдно-то как… ожидаемо, предсказуемо, неконтролируемо, но перед ней все равно стыдно.
Впрочем, опять и снова стоило этой ненормальной со мной заговорить, и я как-то забыл и про стыд, и про все остальное. Как она это делает — оборачивает любую неловкую ситуацию в веселую и легкую?
Вон почти комплимент из меня выбила, и я даже не почувствовал по этому поводу никаких угрызений совести. Да и за что себя грызть, сказал ведь чистую правду. И ее порадовал, и, кажется, себя. Редко когда удавалось так искренне что-то говорить и делать, даже не ожидал, что это настолько… приятно. Я, кажется, вообще не привык к тому, что Мастер… любой Мастер мной так доволен. А Риса, кажется, счастлива, что бы я ни выкинул. Этот так странно.
Хорошо, что еще совсем рано и не надо сразу вставать.
Мастер, плавно выводя пальцами какие-то узоры по моему лезвию, сказала:
— Давай так. Я тебе щас что-то важное объясню и расскажу, а ты переспросишь, если будет непонятно. Угу?
«Слушаю». — Я почему-то напрягся. Риса и серьезность. Мне уже готовить для себя коробочку-усыпальницу? Девочка за сутки так приучила меня к своему позитиву, что вроде бы обычный тон уже воспринимался чем-то ненормальным.
— Смотри… глупо, конечно, что я тебя вчера так нагло утащила за собой, но тут есть один нюанс. Мы очень старая семья, даже по меркам призмы, как выяснилось. И у наших женщин есть один непреложный закон, которому мы должны следовать, что бы ни случилось.