После дикого приговора они перепугались и сознались в обмане, решив, что нотация от мамы лучше многолетних угрызений совести. Мужик, сидел, невзирая на любые показания, пока одна из мам, развившая небывалую активность, не дошла до Москвы, аж до Бастрыкина. Лишь после этого несчастного мужика выпустили.
После этого случая в городских газетах стали выпускать памятки для одиноких мужчин, где теперь уже их, а не девочек, учили мерам предосторожности — видите девочку или даже нескольких — не входите с ними в лифт. Не входите следом в подъезд. Не оставайтесь с несовершеннолетними наедине. Эти памятки вроде бы воспринимались как юмор, и я лично смеялась над ними. Но теперь мне это вовсе не казалось смешным.
Я успела вовремя. Шнайдер с тремя девочками только зашли в кабинет и сняли куртки. Влетев в подвал, я обнаружила, что все сидячие места уже заняты, и с решительным видом встала возле двери, подперев бока руками. Если что, буду свидетелем, отсюда мне видно все!
И девочки, и Шнайдер с недоумением поглядывали на мою вызывающую позу, но вопросов никто задавать не стал. Вместо этого мы впятером начали говорить о школе. Вскоре девочки совсем раскрепостились, и начали болтать уже без всяких наводящих вопросов.
— Да отстой наша школа, если бы не Дантес, — заявила Верочка. — Скукотища, хоть из города беги.
— А чем он вас так развлекает? — не выдержала я.
— Да мы летом в походы всем классом ходим песни под гитару поем! — загалдела вся троица. — Мы столько песен теперь знаем рокерских, нам и на вечеринках не скучно!
— А все-таки было бы хорошо
Чтоб в людях жила отвага
Чтоб каждый по городу гордо шел
А сбоку висела шпага
Внезапно высоким голосом запела Верочка, и обе подружки подхватили тоном ниже:
— Как сладко за подленькое словцо
За лживую опечатку
Врагу в перекошенное лицо
Надменно швырнуть перчатку
А то Моргенштерн, всякая ху… фигня, — наконец слаженное пение на два голоса пение закончилось. — Тоскливо как-то. А тут споем, иногда и после уроков, сценки какие-то для школьного капустника выучим, хоть есть о чем помечтать. Костюмы шьем вечерами, ну, не только же уроки учить! Мы уже взрослые, что вы нам предложить можете, кроме этой тягомотины?
Верочка с вызовом посмотрела на меня, но я лишь пожала плечами. В педагоги, слава Богу, не собираюсь, так что вопросы не ко мне. Интересно, Дантес хорошо поет?
— Понял вас, девушки, — ласково сказал Шнайдер. — А теперь давайте снова о Кристине. О чем она мечтала по вечерам?
— Вырваться отсюда нафиг, как и все мы, — с досадой бросила Верочка. — О чем тут еще мечтать?