[<…> разъяснить темы и мысли Давида при помощи вещей, знакомых нашему веку и стране, чтобы произвести сильнейшее впечатление на придворные умы] (Racan 2009, 870).
В частности, 19‐й псалом – молитва подданных за царя-помазанника – был приноровлен французским поэтом «к личности короля и его царствованию» («je l’ai accommodé entièrement à la personne du Roy et de son Règne» – Racan 1857, 14).
На опыт Ракана опирались прославленные переложения Ж. Б. Руссо, удостоенные особой похвалы в «Эпистоле от Российския поэзии к Аполлину» (1735) Тредиаковского («Больше чрез псалмы Русо, хоть чрез всё он знатен» – Тредиаковский 1963, 391; Пумпянский 1937, 157). Эти сравнительно немногочисленные парафразы создавались для благочестивого двора последних лет царствования Людовика XIV (см.: Grubbs 1941, 56) и содержали очевидный политический субстрат: так, 71‐й псалом был озаглавлен «Понятие об истинном величии владык» («Idée de la véritable grandeur des rois» – Rousseau 1820, 18). В подборку Руссо входило и переложение 143‐го псалма, написанное точно той же десятистишной строфой, что и версии Ракана и Тредиаковского, и послужившее образцом для русского поэта (ср.: «Qui suis-je, vile créature! / Qui suis-je, Seigneur!» и «Боже! кто я нища тварь?» – Rousseau 1820, 32; Trediakovskij 1989, 437).
Если учившийся в Париже Тредиаковский (как и служивший там Кантемир) тяготел к французскому католическому благочестию (см.: Успенский, Шишкин 2008), то вернувшийся из Германии Ломоносов строил свою духовную лирику по образцу лютеранской гимнологии (Пумпянский 1935, 109; Топоров 1986; и др.). Тредиаковский позднее уличал Сумарокова в том, что при переложении 143‐го псалма тот справлялся с «немецким переводом» Библии (Критика 2002, 46). Лютеранство было хорошо укоренено в русской придворной среде начала 1740‐х гг., где распоряжался не чуждый религиозной экзальтации обер-гофмейстер Х. B. Миних. Наследник престола Петр Феодорович был окружен протестантами и не скрывал симпатий к вере своих немецких предков; по свидетельству Штелина, он «имел всегда при себе немецкую Библию и кильский молитвенник, в котором знал наизусть некоторые из лучших духовных песней» (Штелин 2003, 44). Наставлять наследника и его супругу в православной вере был назначен Симон Тодорский, учившийся в свое время в столице пиетизма Галле.
Политические толкования Псалтыри были вполне привычны для лютеранской традиции. Об избранном тремя поэтами 143‐м (144‐м) псалме сам Лютер писал, что это «ein Danckpsalm fur die Koenige und Oberkeit zu sprechen, Denn David dancket Gott hiemit als ein Koenig, der kriegen und regiren muste» ([благодарственный псалом для произнесения владычествующим и начальствующим, ибо Давид благодарит в нем Господа как царь, коему приходилось воевать и править] – Luther 1912, 66). Процитируем переложение Сумарокова: