Darnach bittet er widder sein eigen volck und strafft jren unglauben, Denn das volck Jsrael, weil es den rhum hatte, das es Gottes volck hies, war es uber alle mas stoltz, halstarrig, ungehorsam, auffrhuerisch, geitzig, neidisch, ungleubig, wie sie beide gegen Mose und David und andern Koenigen wol beweiseten, Und ob sie wol sahen, das David mit wunderthaten kriegte und regierte, gleich wie Mose, doch wurden sie nichts deste besser Und fragten nichts nach Gott oder glauben an Got, Was Gott? Was gleuben? Hetten wir schoene kinder, heuser, vieh, gros gut und gute tage, das were ein selig volck <…> Hastu mich nu erloeset von des moerders Goliath schwerd und mir, wie andern Koenigen, offt sieg gegeben, so behuete mich auch fur diesem Gotlosen, boesen, falschen volck, das wedder Gott noch Koenige acht Und nichts darnach fragt, was einem Regentem im krieg und friede not ist <…> Er heisst sie frembde kinder, Denn sie woellen die furnemesten kinder Gottes sein und sind doch frembde und erger denn Heiden, Bastarte sind sie, die Gott mit dem maule ehren, und jr hertz ferne von jm ist.
[Затем просит он на свой собственный народ и карает его нечестие. Ибо, хотя славился народ Израиля тем, что назывался божьим народом, был он сверх всякой меры горд, упрям, непокорен, мятежен, алчен, завистлив, маловерен и таким выказал себя Моисею, Давиду и другим царям. И хотя видели они, что Давид являл чудеса в войне и правлении, подобно Моисею, но лучше не становились, и о боге не вопрошали и вере в бога: «Что бог? что вера? Нам бы чад прекрасных, дома, скотину, имения побольше и ясных дней, то-то был бы блаженный народ!» <…> «Избавил ты меня от меча убийцы-Голиафа и даровал мне и иным царям многие победы, так защити меня от этого нечестивого, злоумышленного, лживого народа, который не почитает ни господа, ни царей и не спрашивает, что потребно правителю в мире и брани» <…> Он называет их чуждыми сынами, ибо они желают быть среди первых детей господа, но чужды ему и хуже язычников. Выблядки они, языком трепят о почтении к господу, но сердце их далеко от него.] (Luther 1912, 66–67)
В «Слове похвальном о баталии Полтавской» (1717) Феофан выводил из освященной богом воинской победы урок общественной дисциплины:
И кто уже не видит, что викториа сия и отроди, и укрепи, и в совершенный возраст приведе благополучную Россию? Что убо воздадим господеви о сих, яже воздаде нам! Добре и достодолжне при воспоминании толикаго дара божия совершаем благодарение богу нашему. Но сие всякому помыслити надлежит, что не так от уст, яко от сердец, не тако от словес, яко от дел наших благодарствия требует бог наш. Требует и устен и словес, но которые согласие имеют с сердцем и делы нашими. Инако не благодарение, но паче укоризна будет. Благодарение ли есть славити бога усты, яко сотвори нам по желанию нашему, а делом не творити по святой воли его? Благодарение ли есть, за толикую честь хулити имя его, за славу толикую презирати прославившаго нас? Что пользует, яко победихом видимых врагов, аще невидимым самовольне предаемся в плен? Кая отрада отечеству, яко от внешних неприятелей освободихом его, аще сами на себе междоусобно завистию, враждою, клеветами и инным злобы оружием воевати не престанем? (Прокопович 1961, 59)