).
Функцией от «возвышенной» механики риторической власти предстает у Берка сама идея бога, предстающая воображению в уже знакомом нам тройном отражении – в непосредственно наблюдаемой природе, Священном Писании и римской словесности. Наряду с Горацием, Лукрецием и псалмами Давида Берк цитирует речь всевышнего из Книги Иова:
Описание дикого осла в книге Иова возбуждает довольно сильную идею возвышенного просто тем, что подчеркивает его свободу и его пренебрежение к людям; в противном случае описание такого животного не могло бы содержать в себе ничего благородного <…> Величественное описание единорога и левиафана в той же книге полно таких же возвышающих их обстоятельств: «Захочет ли единорог служить тебе?.. Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде?.. Понадеешься ли на него, потому что сила его велика?..» «Можешь ли ты удою вытащить левиафана?.. Сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы?.. не упадешь ли от одного взгляда его?» (Там же, 96–97)
Возвышенность божества в различных его обличьях Берк описывает через воздействие, оказываемое им на личную и коллективную субъектность аудитории:
Но когда мы размышляем о таком громадном предмете, находясь как бы под крылом всемогущей силы, обладающей к тому же всесторонним вездесущием, мы сами съеживаемся, уменьшаясь до ничтожных размеров нашей собственной природы, и тем самым как бы уничтожаем себя в его глазах (Там же, 98–99).
Этот механизм, увязывающий созерцание бога с самоуничижением субъекта, разыгрывается в знаменитых стихах ломоносовского «Вечернего размышления»:
Так я, в сей бездне углублен,
Теряюсь, мысльми утомлен!
(Ломоносов, VIII, 121)
«Ода, выбранная из Иова» тоже соответствует теории возвышенного, толкующей библейскую теофанию как риторический инструментарий секулярных – эстетических и политических – отношений господства и подчинения. «Ода…» с ее грандиозными космологическими картинами предстает актом «возвышенной» риторики, вменяющей своим читателям принужденное согласие и обустраивающей их субъективность вокруг принципа покорности.
Учение о возвышенном самым прямым образом соотносилось с политическими представлениями об иерархическом порядке. Берк в той же главе связывает монархическую власть с возвышенным и ссылается при этом на Книгу Иова:
Власть, которой в силу своего положения пользуются короли и военачальники, имеет такую же связь со страхом. <…> «Когда я выходил к воротам города, и на площади оставил седалище свое, – говорит Иов, – юноши, увидев меня, прятались…» (Берк 1979, 97)