– Я не собираюсь оспаривать твои права. Если мне самой не суждено позаботиться о замке, я предпочитаю, чтобы это делал ты.
– Правда? – Он недоверчиво приподнял бровь.
– Финн, никто не может владеть историей. Все мы – не более чем хранители таких мест, как Блейкли. Сейчас замок в руках человека, который знает, любит и уважает его.
Она подразумевала каждое слово, но боль потери стягивала ей грудь. Оставалось надеяться, что Финн не расслышит сожалений за искренностью.
– Спасибо. Это много для меня значит.
– Так что? Тебе понадобился пиарщик, и ты по счастливому совпадению нанял именно меня?
– Это не совпадение. Я еще полгода назад выяснил, где ты.
– Так давно? Вот уж не думала, что ты меня искал.
– Начал не сразу и жалею об этом. Я вообще не должен был отпускать тебя без объяснений.
Но в первые дни после того, что случилось, я слишком сильно злился, чтобы разговаривать с тобой. Меня оскорбила легкость, с которой ты – после всего, что между нами было, – поверила, что я продал те фотографии журналистам.
Неверие в голосе Финна выбило почву из‑под ног Алекс. Он до сих пор глубоко переживал обиду. Но как она могла ошибиться с определением виновника, если не посылала злополучные снимки никому, кроме него?
– Я бы отдала все на свете за возможность обвинить кого‑то другого. Потом журналисты добрались до остальных моих знакомых – люди, которым я доверяла, с удовольствием рассказывали гадости о моей семье. А ты… сам говорил, что нуждаешься в деньгах. Ты хотел помочь Ники поступить в университет.
– И поэтому продал тебя за тридцать сребреников? Ты в это поверила? А сейчас тоже веришь?
Конечно, Алекс поверила. Это стало той самой последней каплей, которая заставила ее разжать руки и упасть в темноту. Но теперь? Алекс видела, чего Финн сумел добиться и, что еще важнее, как он распоряжался своим успехом – восстанавливал замок, создавал программы активного отдыха для школьников, воспитывал племянниц. Эти поступки не вязались с образом человека, способного предать того, кого любит.
– Я слишком долго ждал, пока ты придешь просить прощения. А когда включил голову и понял, почему этого не произойдет, ты исчезла.
– Что ты понял?
– Тебе нужно было винить кого‑то в том, что твой мир распался на куски. Отец умер, для матери ты всегда находила оправдания. Из всего ближнего круга я остался единственной кандидатурой на роль козла отпущения. И должен был сам переубедить тебя. Но хотя с тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло не так много времени, мне не удалось тебя найти. Я проверял обычные места, людей, с которыми ты общалась. В конце концов сказал себе, что со временем ты непременно объявишься сама, чтобы оседлать волну интереса к семье Бомон. Мне казалось, что я совсем скоро снова увижу твое имя в светской хронике или лицо на рекламном щите. Но проходили месяцы, а ты не появлялась, не шла на контакт ни со мной, ни с кем‑либо еще из старого окружения. Я потерял тебя окончательно и бесповоротно, но надо было жить дальше, строить бизнес, воплощать мечты.