Внутри конверта лежала короткая записка на роскошной бумаге.
«Пожалуйста, зайди ко мне, как только появится возможность. У меня есть для тебя кое-что».
Я бросил письмо на одеяло.
— Единственное, что я хочу от него получить, так это извинения, но я очень сильно сомневаюсь, что он на это способен.
— А я думала, ты хочешь, чтобы он рассказал своему отцу правду. Если бы Колдер это сделал, полковник Стит мог бы аннулировать твое исключение с лишением всех прав и привилегий из Академии.
Утратив дар речи, я круглыми глазами воззрился на Эпини. Эти страшные слова вновь вернули меня к ужасной реальности. Видимо, решив, что молчание не всегда золото, Эпини спокойно пояснила:
— Я нашла приказ, когда вешала твою шинель. Кто-то должен был позаботиться о твоих вещах, поскольку некоторые сиделки, из числа нанятых на улице, оказались настоящими воровками. Они тянули все, что могли унести, в том числе и одеяла, которыми накрывали умерших. Это ужасно. Поэтому я собрала твои вещи, чтобы их сохранить, и…
— И естественно, проверила мои карманы, — скорбно проворчал я.
— Да, естественно, — не моргнув глазом подтвердила Эпини. — Чтобы переложить к себе все ценное, что там могло оказаться. Но я нашла лишь этот ужасный приказ. Вот почему я без колебаний его сожгла.
— Ты сожгла приказ о моем исключении?
— Конечно. — Эпини сохраняла полнейшую невозмутимость.
— Почему?
Она пожала плечами и отвела взгляд. Потом посмотрела мне в глаза и с полнейшей уверенностью в собственной правоте заявила:
— Я не дура. Мне было известно, что полковник Стит серьезно болен. Я видела, какая на приказе стояла дата — именно в тот день началась эпидемия чумы. И я решила, что он мог не успеть зафиксировать в других документах свою вспышку ярости. Если бы он умер, никто и не узнал бы про приказ. Поэтому я его сожгла. Ни одна живая душа ничего не видела. А спустя время, судя по отсутствию реакции Спинка на мои наводящие вопросы, я сделала вывод, что никто об этом приказе не знает.
Эпини с довольным видом откинулась на спинку стула и сложила руки на коленях. Потом она тихонько вздохнула.
— К несчастью, он не умер. Однако мы можем надеяться, что сейчас ему будет не до тебя.
— Я не знаю, что и сказать, — наконец пробормотал я, сумев кое-как справиться с немым остолбенением.
— Тогда ничего не говори! — посоветовала мне Эпини. — Вообще ничего. Ты поправишься и вернешься в Академию. И начнешь там обычную жизнь, словно ничего не произошло. Сомневаюсь, что Стит сообщит все детали своему преемнику. Делай вид, что у тебя все в порядке. И если кое-кто окажется настолько глупым или злобным и все же попытается выгнать тебя из Академии, ты будешь сражаться. Зубами и когтями.