— Рацию доставьте в комендатуру, — обратился майор ко мне. — Только прошу вас, будьте очень осторожны. Она нам может пригодиться. Лейтенант Григоренко прекрасно говорит по-немецки…
Он растворил маленькое чердачное окошко. Смеркалось. На голые деревья господского сада ложился полумрак, хотя отсюда все еще было далеко видно.
— Выходит, что они прямо-таки заглядывали нам в рот, — с раздражением произнес майор. — Какое великолепное здание, а ведь если бы мы сегодня не заглянули сюда, то так и не узнали бы, что за гнездышко тут свито…
Покидая замок, мы оставили в нем двух часовых: одного солдата от комендатуры и Бубика от полиции.
Я пообещал Бубику прислать ему смену, как только сдам рацию в комендатуру. Он ответил мне, что сможет обойтись и без смены, но настоятельно просил прислать ему брючный ремень.
По прибытии в комендатуру майор Головкин уселся писать донесение вышестоящему начальству. Арестованного он под охраной отправил в штаб дивизии, где его отдадут под суд военного трибунала за шпионаж. Ни у кого из нас уже не было и тени сомнения в том, что ключник Лацко не кто иной, как вражеский агентурный разведчик, который работал в тылу частей Советской Армии.
В хорошо натопленной комнате комендатуры меня так разморило, что я начал клевать носом. Сказывалось и только что перенесенное сильное нервное напряжение, и то, что предыдущую ночь я не спал, а всего лишь дремал.
Ирен, заметив, что я сплю на ходу, предложила мне чашку крепкого горячего чая, сказав, что он освежит меня. Что правда, то правда, выпив несколько глотков чая, я обжег себе рот, но почувствовал себя бодрым, как никогда.
— Подуть надо было, друг, — со смехом посоветовал мне Мольнар.
— Вот ты и дуй, у тебя свободного времени много, — добродушно огрызнулся я.
В воротах я столкнулся с Резлером. Вместе с ним шел Имре Доханеш, житель с окраины села. Лицо Доханеша было испуганным.
— Товарищ начальник, — начал первым Резлер, — этот человек, то бишь Имре Доханеш, пришел к нам, то есть в сельскую управу, а там его направили в полицию, короче говоря, ему сказали…
Хороший парень этот Резлер, но понять его не так-то просто. С ним и позже немало пришлось повозиться. Когда его посылаешь в наряд или на выполнение какого-нибудь особого задания, то считай, что тебе самому нужно писать за него донесение.
— Лучше расскажите сами, дядюшка Доханеш.
Доханеш, конечно, рассказал бы лучше, но теперь он был в таком состоянии, что понять его было нисколько не легче, чем Резлера.
Прошло немало времени, пока я понял, что же, собственно, случилось.