Я пообещала дочке не оставлять книжную собачку в беде, поплотнее укрыла ее одеяльцев и отправилась спать. Но никак не могла уснуть из-за неясной тревоги, и в конце концов, поднялась с кровати и выпила грамм 200 коньяку. Не опьянела, но в сон клонить стало. Уже засыпая, я подумала, что, пожалуй, надо бы и личной жизнью всерьез заняться. А то ведь сопьюсь.
Утром я твердо решила никакой “Криминал-информ” не смотреть, и вообще перестать беспокоиться о том, что не могу изменить. Хочет Маргарита Львовна развлечься — ну и пусть ее, в конце концов, преступник-то прекрасно знает, что видеть его тетка никак не могла. Так что зря я дергаюсь.
И вместо переживаний о судьбе человечества я, повинуясь внезапному порыву, пошла в парикмахерскую, а затем на маникюр. Женщина же я, в конце-то концов, а не какая-то непонятная тетка в свои 38 лет. У меня еще детство не вполне закончилось, а я уже на себя рукой махнула. Ну и что, что моя главная любовь, Саша, когда-то променял меня на молоденькую? Мне уже никогда не будет 18, но выглядеть прилично я вполне еще могу.
Около пяти вечера я вышла из салона красоты, с некоторым изумлением глядя на свои нарощенные лиловые ноготки. Красиво, но как-то непривычно. Неподалеку блестела зеркальная витрина ювелирного магазина, я подошла к ней и долго вертелась перед огромным зеркалом, с удовольствием разглядывая светлую, почти белую копну волос длиной до лопаток. А я и правда еще ничего! Надо теперь и гардеробом заняться, серые юбки до колена, старые разношенные джинсы и короткие свитерки к моему новому облику как-то не подходят. Время еще остается, пройдусь-ка по магазинам!
Я зашла в маленький шмоточный, попавшийся по дороге, выбрала пару приличных худи с большими капюшонами, и только хотела примерить черную узкую юбку-карандаш, как телефон в сумочке истошно взвыл. С невольным замиранием сердца я вытащила мобильный, взглянула на табло и слегка разочарованно выдохнула — звонил Оскар.
— Полина, быстро приезжай! — почти выкрикнул он. — Повторишь в деталях, что тебе говорила Маргарита Петрушевская вчера на парковке!
— Да погоди ты, — растерялась я. — Я-то тебе зачем? Пригласи ее, она с радостью хоть сто раз повторит!
— Не повторит, — зло сказал он. — Полчаса назад ее переехало машиной на пешеходном переходе в двух кварталах от ее дома.
К счастью, от похода в морг меня избавили. Но Оскар не ограничился записью в диктофоне, где рассказ Маргариты Львовны был записан во всех деталях. Он без конца заставлял вспоминать ее жесты, выражение лица, затем потребовал нарисовать маршрут, по которому мы пошли в сквер.