— Он убил свою последнюю жену. Своих последних трех жен.
— Ты этого не знаешь, — автоматически отвечает она, но избегает встречаться со мной взглядом.
— Даже если я это не так… Мама знала, на что, по мнению всех, он способен, и ей было все
равно. — Я обхватываю себя руками. Это никак не помогает унять мою дрожь. — Она продала меня, чтобы укрепить свою власть. Она уже одна из Тринадцати. Почему этого недостаточно для нее?
Психея садится на скамейку рядом со мной.
— Мы найдем способ справиться с этим. Нам просто нужно время.
— Он не даст мне времени, — тупо говорю я. — Он собирается провести свадьбу так же, как он
сделал предложение. — Сколько у меня времени? Неделя? Месяц?
— Мы должны позвонить Каллисто.
— Нет. — Я почти кричу это слово и делаю усилие, чтобы понизить голос. — Если ты скажешь ей
сейчас, она придет прямо сюда и устроит сцену. — Когда дело доходит до Каллисто, это может означать, что мы будем кричать на нашу мать… или это может означать, что мы снимем один из каблуков-шипов, которые она предпочитает, и попытаемся вонзить Зевсу в горло. В любом случае будут последствия, и я не могу позволить своей старшей сестре нести бремя защиты меня.
Я должна найти свой собственный путь через это.
Как-то.
— Может быть, устроить сцену — это хорошая вещь в данный момент.
Благослови Психею Господь, но она все еще не понимает. Как дочерей Деметры, у нас есть два варианта — играть по правилам Олимпа или полностью оставить город позади. Это так. Невозможно сломать систему, не заплатив за это, и последствия будут слишком серьезными. Один из нас, выходящий за рамки, создаст волновой эффект, влияющий на всех, кто связан с нами. Даже Мать, будучи одной из Тринадцати, не спасет нас, если до этого дойдет.
Я должна выйти за него замуж. Это гарантировало бы, что мои сестры останутся под защитой, или как можно ближе
к ней, насколько это возможно в этой яме с гадюками. Это правильно, даже если от одной этой мысли мне становится плохо. Словно в ответ, мой желудок сжимается, и я едва успеваю добежать до ближайших кустов, чтобы меня вырвало. Я смутно осознаю, что Психея убирает мои волосы с лица и потирает мне спину успокаивающими кругами.
Я должна это сделать… но я не могу.
— Я не могу этого сделать.
Произнесение этого вслух делает это более реальным. Я вытираю рот и заставляю себя встать.
— Мы что-то упускаем. Мать ни за что не отправила бы тебя замуж за человека, который может
причинить тебе вред. Она амбициозна, но она любит нас. Она не подвергла бы нас опасности.
Было время, когда я соглашалась. После сегодняшнего вечера я не знаю, чему верить.