Я моргаю. Все это для меня новость.
— Что произойдет, если ты это сделаешь?
— Война. — Он пожимает плечами, как будто это не имеет никакого значения. Может быть, не для
него. — Ты перешла границу по собственной воле, и он не может забрать тебя обратно, не рискуя конфликтом, который затронет весь Олимп. — Его губы кривятся.
— Твой жених никогда не делает ничего, что могло бы поставить под угрозу его власть и
положение, поэтому он позволит мне делать с тобой все, что я захочу, чтобы избежать этой стычки.
Он пытается напугать меня. Он и не подозревает, что на самом деле убеждает меня в том, что у этого бессистемного плана есть шанс сработать.
— Почему все верят, что ты миф?
— Я остаюсь в нижнем городе. Это не моя проблема, верхний город любит рассказывать
истории, которые не имеют ничего общего с реальностью.
Это даже близко не полный ответ, но я полагаю, что сейчас мне не нужна эта информация. Я достаточно хорошо вижу структуру без всех деталей. Договор или нет, Зевс кровно заинтересован в том, чтобы Аид оставался мифом. Без третьей унаследованной роли баланс сил будет твердо в пользу Зевса. Мне всегда было странно, что он фактически игнорировал половину Олимпа, но теперь, когда я знаю, что Аид реален, это имеет больше смысла.
Я выпрямляю спину, выдерживая его пристальный взгляд.
— Как бы то ни было, это не объясняет то, как ты разговаривал с его людьми прошлой ночью. Ты
ненавидишь его.
Аид не моргает.
— Он убил моих родителей, когда я был совсем маленьким. Ненависть — слишком мягкое слово.
От шока у меня почти перехватывает дыхание. Я не удивлена, услышав, что Зевса обвиняют в другой серии убийств, но Аид говорит о смерти своих родителей так нейтрально, как будто это случилось с кем-то другим. Я с трудом сглатываю.
— Мне жаль.
— Да. Люди всегда так говорят.
Я теряю его. Я вижу это по тому, как он обводит взглядом комнату, словно размышляя, как быстро он сможет меня укутать и отправить восвояси. Я делаю глубокий вдох и двигаюсь вперед. Независимо от того, что он сказал тем людям прошлой ночью, не может быть яснее, что он не намерен держать меня рядом. Я не могу этого допустить.
— Используй меня.
Аид снова фокусируется на мне.
— Что?
— Это не одно и то же, даже не на том же уровне, но он заявил на меня права, и теперь я у тебя.
Удивление окрашивает его черты.
— Я и не подозревал, что ты так полностью смирилась с тем, что играешь пешку в шахматном
матче между мужчинами.
От унижения у меня горят щеки, но я не обращаю на это внимания. Он пытается спровоцировать реакцию, и я не дам ему этого сделать.