В тот момент, когда я вхожу в свою спальню, я знаю, что я не один. Я двигаюсь к пистолету, который держу в магнитном сейфе, спрятанном под боковым столиком, но делаю только один шаг, когда из темноты раздается женский голос.
— Удиви друга и чуть не получи пулю в придачу. Тц, тц.
Часть напряжения покидает меня, усталость поднимается вслед за ней. Я хмуро вглядываюсь в темноту.
— Что ты здесь делаешь, Гермес?
Она вальсирует из моего шкафа, один из моих самых дорогих галстуков обернут вокруг ее руки, и одаривает меня яркой улыбкой.
— Я хотела тебя увидеть.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
— Больше похоже, что ты вернулась за остатками моего винного погреба.
— Ну, конечно, и это тоже. — Она отходит в сторону, когда я захожу в свой шкаф и снимаю куртку.
Гермес прислоняется к дверному косяку. — Знаешь, когда ты запираешь все свои окна и двери, это посылает твоим друзьям особое послание. Как будто тебе не нужна компания.
— У меня нет друзей.
— Да, да, ты одинокая гора одиночества.
Она отмахивается.
Я вешаю куртку на место и сбрасываю туфли. — Это не значит, что это удерживает тебя.
— Это достаточно верно. — Она смеется, звук обманчиво громкий, учитывая, какая она маленькая. Этот смех — одна из причин, по которой я не пытался повысить свою безопасность.
Как бы ни раздражали меня выходки ее и Диониса, дом кажется менее большим и угрожающим, когда они рядом.
Она хмуро смотрит на меня и указывает на мою рубашку и брюки.
— Ты не продолжишь стриптиз-шоу?
Я мог бы терпеть ее присутствие здесь, но у нас и близко нет уровня доверия, необходимого для того, чтобы я полностью разделся перед ней. Я никому так сильно не доверяю, но вместо того, чтобы сказать об этом, я сохраняю осторожный легкий тон.
— Это стриптиз-шоу, если тебя не пригласили?
Она усмехается.
— Не знаю, но, тем не менее, мне бы это понравилось:
Я качаю головой.
— Почему ты здесь?
— Ой. Это. Долг зовет. — Она закатывает глаза. — У меня есть официальное сообщение от
Деметры.
Мать Персефоны. Есть один элемент этого дерьмового шоу, который Персефона
на самом деле не затронула, и это то, как ее мать решила подтолкнуть ее к браку с опасным мужчиной исключительно ради амбиций, не поговорив с ней об этом. У меня много мыслей по этому поводу, и ни одна из них не добрая.
Я засовываю руки в карманы.
— Хорошо, давай послушаем, что она хочет сказать.
Гермес выпрямляется и поднимает подбородок. Несмотря на целый ряд различий, у меня внезапно сложилось впечатление о Деметре. Когда Гермес говорит, появляется голос Деметры. Мимика Гермеса — часть того, как она стала Гермесом, и она, как всегда, совершенна.