Я пробежался по статистике. В Российской империи на постоянной основе проживает около двадцати тысяч одаренных, половина из которых живет в обеих столицах.
Остальные живут в разных административных центрах огромной сухопутной империи и в армии, несущей стражу на дальних рубежах страны. Причем магички в войсках стойко несли все тяжести военной службы наравне с мужчинами. Мужчины-маги тоже были, но общее их количество было меньше двух тысяч всех возрастов, из которых десятая часть являлась золотым семенным фондом империи. Одаренных мужчин старались не допускать до военной службы, они воспитывались женщинами-магичками для других магичек, поэтому маги росли изнеженными и избалованными, на что общество закрывало глаза. Ведь мужчин не допускали до действительно важных или опасных дел, оставляя им должности свадебных генералов (острословы называли их быками-осеменителями. Кстати, поржал — главным быком-осеменителем был единственный мастер на всю империю — граф Ржевский).
Из-за вышеуказанных причин сплошь и рядом возникали связи между магичками и обычными нормальными мужчинами-не магами. Ведь на всех магичек одаренных мужчин не хватает, а рядом такие красивые и бравые офицеры! Которые, кстати, все поголовно потомственные дворяне. Ну и пусть, что неодаренные. Так и повелось. Одаренные девушки из народа пополняли ряды аристократии, не давая ей вырождаться. Одаренные парни, чаще всего рожденные уже в дворянских семействах, учились чему-нибудь и как-нибудь всему понемногу. Гвардейские офицеры, кому не повезло родиться одаренными, называли таких одаренных парней то профурсетками, то штафирками, и пытались окрутить магичку посильнее. Ведь слава о нравах магичек летела впереди них: они были страстны, любвеобильны, хороши телом, а главное независимы. Магички легко шли на контакт с неодаренными мужчинами и крайне редко имели детей. В общем, сложилось уникальное общество, где матриархат одаренных тесно переплетался с патриархатом обычных людей.
* * *
Опять лежу на процедуре пристёгнутый ремнями к кушетке. Лена, как и в прошлый раз, отделалась дежурной фразой, мол, это же для моего блага. А когда можно не пристёгивать? Как только выздоровею. А может хотя бы руки не пристёгивать? Нет. А может… НЕТ! Не отвлекайте, пациент, а то придётся рот пластырем заклеить…
Без лишних разговоров сдернула простынь, стянула с меня трусы, по-хозяйски облапала мои ноги, пробуя на ощупь тонус моих мышц, помяла в руках дремлющий член.
— Есть подвижки в состоянии, чувствуешь мои прикосновения? — спросила она.