Когда он закончил мыться, утро принесло с собой яркий солнечный свет, струящийся через открытое окно. Нестройное карканье ворона приветствовало новый день, за ним последовала симфония подобных «трелей». Из апельсиновой рощи вырвалась чёрная мантия вороньих крыльев. Закрыв собой небо, она повернула на север, дабы обогнуть поместье.
Маг улыбнулся. Он пошлёт письмо с вороном. Священники раскудахтаются, гадая и дивясь, почему Повелитель воронов, всегда отвергавший их предложения и настойчивые требования в верности, вдруг попросил о помощи. Они ответят, с нетерпением ожидая возможности разместить в его доме шпиона.
Он отвернулся от окна — звезда Скверны всё ещё низко висела над горизонтом — и сел за письменный стол. Его поверхность была погребена под свитками, чернильницами и сломанными перьями. Найдя целое перо, Шилхара вытянул из-под груды рукописей кусок чистого пергамента и обмакнул перо в ближайшую чернильницу. На мгновение кончик завис над бумагой. Шилхара ухмыльнулся и вывел:
Старые боги не умерли. Ваш демон проснулся…
Внимательно разглядывая длинную дорогу, ведущую к поместью Нейт, Мартиса никак не могла решить дилемму, в какой же роли она здесь выступает: подмастерья или жертвы. Струящийся по окутанной туманом тропе запах проклятой магии щекотал её ноздри.
— Я всё же оставлю выбор за тобой, Мартиса, но как только ты вступишь на этот путь, обратной дороги не будет.
Она посмотрела на своего хозяина, на продетую сквозь пальцы серебряную цепочку. Безупречно огранённый лазурит, ловивший солнечные лучи и рождающий радуги в её глазах, стал клеткой для осколка её души. Нахлынули воспоминания. В семь лет она до смерти перепугалась сурового священника с клювовидным носом, который окинул её ледяным, оценивающим взглядом и выкупил у голодающей матери за горсть монет. Она кричала в агонии, когда он поработил её с помощью магии — гарантия, что она будет служить дому Ашера до самой своей смерти, или пока Камбрия не продаст её и не передаст секрет камня новому хозяину… или пока она не обретёт свободу.
Её решимость окрепла. Страх — роскошь для отчаявшегося. Есть вещи, за которые стоит умереть, даже если усилия тщетны.
— Я не переменила своего решения, ваше преосвященство.
Она не опустила глаз, когда Камбрия, верховный епископ Конклава, впился в неё испытывающим взглядом, и его высеченное точно в камне лицо показалось особенно неприятным в лучах послеполуденного солнца. Что бы он ни увидел в её глазах, ответ его удовлетворил. Камбрия кивнул трём своим слугам, которые держали лошадей. Один из них поднёс огромного ворона на предплечье. Перепрыгнув на протянутую руку Камбрии, ворон расправил тёмные крылья, пока хозяин нежно водил пальцем по птичьей спине.