— У нас с Камбрией особые и давние отношения. Мы ненавидели друг друга ещё до нашей встречи.
— Что особенного в ненависти?
Его пальцы впились в её плоть — первый слой беззвучно вызванного заклинания. Сила слабой вибрацией закружилась по его руке.
— Слова его рабыни.
Она побледнела.
— Его воспитанницы. И я не хотела проявить неуважение, господин. — Она опустила взгляд на его пальцы. — Вы уже начали соединять нас. — Она на мгновение закрыла глаза. — Это не похоже на прикосновение лича.
— Каким оно было?
— Холодным, пустым. Словно падение в сухой колодец.
Шилхара почувствовал шевеление, щупальце осознания, взывающее к его собственному дару в знак признания.
— Связь провидца — совсем другое. Мучительно, если орудуют грубо. Но у нас нет необходимости в таких мерах.
Ему понравилась её улыбка.
— Вы по-своему добры. — Её голос стал невнятным, так как заклинание имело такое же мощное воздействие, как и огонь Пелеты.
Он обнял Мартису за талию, чтобы не дать ей упасть.
— Нет. Я просто осторожен. Твой дар отзывается на ласку, а не на побои. Я не хочу кончить, как лич.
Чуть ли не опьянев от этой связи, Мартиса покачивалась в его объятиях, держась одной рукой за талию, а другой за шею. Её веки опустились, губы приоткрылись. Шилхара притянул её к себе, оборачивая руки вокруг тонкого стана. Ему хотелось покачаться вместе с ней, погрузиться в омут тепла, окутывающий его, когда он погрузился в сущность Мартисы. Он прижался к её юбкам, возбуждённый слиянием духа и воли, когда она открылась ему. Зрение затуманилось, окружение превратилось в море янтаря и рубина. Их сердца забилось в унисон, пока единый пульс не отозвался эхом в его голове.
Сила хлынула в его душу.
Его магия восстала волной, питаемая источником дара Мартисы. Он застонал, утопая в сильнейшем ощущении чистой жизни, пронизанном женской грацией.
Если бы лжебог с самого начала использовал такой метод обольщения, он принял бы Скверну и с улыбкой исполнил его просьбу. Вместо этого приманка заставила его отступить, несмотря на обещания мести и безграничного господства. Дар Мартисы, однако, не давал обещаний, только усиливал его дар и ничего не требовал взамен.
— Откройся мне, Мартиса. Впусти меня глубже.
Он не был уверен, произнёс ли эти слова вслух или только подумал. Его жажда пересилила доводы разума. Мартиса повиновалась, широко раскрыв эфирную дверь, которая защищала дар, и позволила его духу полностью проникнуть внутрь её души.
Шилхара брал, питался, впитывал силу её магии, пока у него не закружилась голова. Едва слышный всхлип достиг его ушей, почти задушенный его жаждой заполучить ещё больше её жизненной энергии. С трудом переводя дух, он едва пришёл в сознание. Открывшаяся перед ним сцена оборвала его сердце.