Когда зашла речь о книге посмертных произведений Ники, родным хотелось, чтобы она была чем-то дополнена. Но чем? Решили включить неопубликованные стихи, которые лучше бы не включали, так как они были на порядок слабее детских стихов Ники. Но и этого им показалось мало. Не сомневаюсь, что Майя и Карпова помнили многие мысли Ники, которые в течение многих лет слышали, общаясь с ней, и порой записывали их. Недолго думая, они решили объединить все это с соответствующей доработкой, в чем преуспели ранее на поэтическом фронте. Причем здесь был использован тот же подход, что и к стихам, – зачем изобретать что-то новое?! Майя и Карпова (уверен, что ведущую роль в их дуэте здесь уже сыграла последняя) отдельные мысли и записки Ники оставили без изменений, некоторые дополнили от себя или написали заново, включив в них в качестве фрагментов слова Ники, что придало им большей убедительности. А ряд записок, с одобрения Майи, полностью написала Карпова. Соединив их все и представив вперемежку, получили так называемые дневниковые записки, в которых порою сложно разделить написанное бабушкой и внучкой. Кроме того, от всех записок, когда я впервые их прочитал, создалось впечатление единства стиля. Тогда у меня и в мыслях не было, что по ним уже прошлась чья-то рука.
Почему я так настаиваю на авторстве и соавторстве Карповой? Потому что Никаноркина к тому времени не было в живых; Светочку, хотя она, как оказалось, писала также и прозу, в силу ее благородства я исключаю из возможных соавторов; ленивая Майя могла лишь подсказать что-то, вспомнить, помочь в редактировании. А вот Карпова, я повторюсь, в молодости писала прозу, вела дневники, буквально за ночь написала пьесу «Ника», умела фантазировать, иногда на грани с ложью, и переходить эту грань. А поскольку она к тому же писала стихи, то проза ее была поэтической, что вполне соответствовало Никиной натуре, с одной стороны, а с другой – убеждало несведущих читателей в достоверности записок. Я не говорю уже о том, что под ними, как и под стихами, дат нет; черновиков их никто из тех, с кем я общался, не видел; о них до выхода в 2004 году книги «Чтобы не забыть» никто не слышал. Наконец, судя по приведенным ранее письмам Ники к Мастропаоло, бабушке и возлюбленному, ее стиль во многом отличался от того, который в записках.
Свидетельствует Алена Галич: «Ника дневники не вела. Она вообще писать не любила, любила читать стихи других поэтов и свои старые. А писать прозу – ну, это смешно. Мы с ней столько прожили вместе. Дневники же вела Людмила. Я была у них в доме как раз в тот год, когда умер Никаноркин. Как-то они меня попросили что-то взять в его комнате. Она стояла неубранная – он ведь там не жил. Я туда пошла, достала какую-то книжку, и вдруг упала тетрадка, в которой были записи бабки, – я сама их видела». По словам Евгении Филатовой, она знала, что бабушка писала. Наконец, автор тоже располагает частью дневников Карповой, упомянутых в главе 3.