Сказал это Михаил без вражды, но твердо, так что никаких сомнений – зла он им не желает, но и делить с ними застолье не намерен.
– Экий ты неприветливый.
– Это не ответ на мой вопрос, – встретившись взглядом с подавальщицей и отрицательно покачав головой, произнес Михаил.
Девушка, верно рассудив, что ей чужие разборки ни к чему, подошла к другому столу. А там и хозяину на ухо шепнула, мол, как бы чего не вышло.
– Сидишь сам по себе. Наем ищешь? – произнес здоровяк.
– Не на Руси, – отрицательно покачал головой Михаил.
– А что так? – хмыкнул балагур, который Зван.
– Наниматься в охрану купца или еще под какое дело подряжаться я не собираюсь. Иду в Константинополь.
– Ну а если на княжью службу? – поинтересовался Горазд.
– Я слышал, что князья на Руси нынче нанимают только лучших из лучших и по-другому никак. А я всего лишь прохожий наемник, – склонив голову набок, произнес Михаил.
– Ну, Правду порой и обойти можно, – подмигнул Зван, поймав косой взгляд Горазда.
Вот так вот. Интересно, а что тут вообще происходит? Как-то все… Уж не тайный ли набор войска затеял князь Червенский? Помнится, от батюшки его случались проблемы. Не иначе как Иван Ростиславич затеял что. С одной стороны, у Романова к Рюриковичам появился счет. Но, с другой, надо бы во всем разобраться, прежде чем рубить сгоряча. А тут может статься и так, что князюшки подняли руку на дело, на которое Михаил положил двадцать лет.
– Коли на службу к князю, может, и пойду. И то смотря сколько положит жалованья.
– Зависит от того, в чем ты хорош, – окинул Романова изучающим взглядом Горазд.
– Мне все по плечу, конный бой, меч, топор, копье или лук. Вопрос только в том, достанет ли серебра у Ивана Ростиславича на такого бойца.
– Бахвалился заяц, что волка съест, – вновь хмыкнул Зван.
– Я на службу не напрашиваюсь.
– Завтра поутру приходи в княжью гридницу. Спросишь Горазда Птаху, да скажи, что по поводу найма.
– Ладно. Приду погляжу. Это все? – отправляя в рот очередной кусок, поинтересовался Михаил.
– Ну и бирюк же ты, – покачал головой Зван.
– И не говори. Сам всю жизнь мучаюсь.
– Ладно. До завтра. Пошли, Птаха, нам тут не рады, – поднимаясь со скамьи, произнес молодой.
Михаил и не подумал их останавливать. Как и придавать значение его словам. Они ему никто, и звать их никак.