– А чего так-то? – даже не подумав обижаться на подобное обращение, поинтересовался мужичок.
– А лениво мне потом все еще и боярину пересказывать. Оно ведь и еще раз придется, только уж князю.
– Эво-он ка-ак, – с наигранным удивлением протянул мужичок.
– Да уж так.
– А в пыточную прогуляться не желаешь? Тут ить какое дело. Коли такие речи начал, то уж договаривать надо.
– Оно, конечно, можно. Только счет на часы идет, а эдак вы дни потеряете.
– Уверен? – с прищуром поинтересовался тиун.
– Еще как, – вновь хмыкнул Михаил.
– Прошка, коней прими у воя, – приказал он появившемуся во дворе конюху. – Ну что же, пойдем, добрый молодец.
Федора Михаил узнал сразу. Повзрослел, шестьдесят четыре уже, но не постарел. Все так же крепок телом, да и седины в волосах почитай нет. Взгляд твердый, цепкий, держится уверенно, но не властно. Хотя несомненно силу набрал большую.
– Я боярин Мечников, голова тайной избы Переяславского княжества. А ты кто будешь? – оторвавшись от бумаг, поинтересовался хозяин кабинета, как с легкой руки Михаила стали именовать такие горницы.
– Михайло, сын Романов, родом из польских земель, пробавляюсь службой ратной.
Федор хорошо владеет собой. Поднаторел за столько-то лет. Но Михаил все же приметил, а вернув перед мысленным взором картинку, убедился, что, когда он представился, у боярина легонько дернулась бровь. Видать, задело его. В груди Романова с новой силой запылал яростный огонь жажды мщения. Насилу удержался и виду не подал. Ничего. Время еще не пришло. Спрос будет. Но позже. Не мог боярин остаться на своем месте, не предав Петра. А за предательство ответ один.
– И у кого служил в последний раз? – поинтересовался Мечников.
– У князя русича, кой примкнул к заговорщикам, удумавшим заговор против великого князя.
– Пока ты не сказал ничего такого, что могло бы заинтересовать даже меня, не то что князя Ростислава. Ты толком сказывать можешь?
– Могу, боярин. Только я ведь не птичка, что поет, радуясь восходящему солнышку.
– Экий наглец, – хмыкнул боярин. – Люблю таких.
Мечников взял кувшин, что стоял на краю стола, и налил сбитня в две кружки. Проявляя гостеприимство, указал гостю на стул напротив себя и поставил одну из кружек перед ним. Романов поблагодарил и, усевшись, отпил добрый глоток. Вкусовые рецепторы уловили едва различимый оттенок зелья правды. Дурманить его не имеет смысла. То, что он будет помнить о том, что наболтал, не имеет значения. Потому как некуда ему деться. Ну что же, поиграем.
– И чего ты хочешь взамен? – тоже испив сбитня, поинтересовался боярин.