Михаил перечислил имена оставшихся верными присяге. Как именно будет действовать Мечников, непонятно. Уж с кем с кем, а с Романовым советоваться никто не станет. Это в прошлой жизни он был князем. Теперь же простой воин. Правда, с перспективами стать порубежным боярином. Но до того придется изрядно потрудиться.
– О сигнальных башнях что-то ведаешь?
– Сказывали, что по ним побежит та весть, какая будет потребна князьям.
– Вот так, значит. Ну а теперь не мешало бы рассказать, от кого ты все это ведаешь.
– Десяток, в кой меня определили, на особом счету у князя Червенского. А перед тем как раз в тайную дружину и хотели отправить. Да уж больно лют я в драке. Вот и оставили. За серебром мы сами и ездили. Промеж собой болтали о всяком-разном. Вот так, слово за слово, оно и вышло. Шила-то в мешке не утаишь. Нас же отправили отвезти плату воеводе Селезневу. И тысячник его там же был. Так все и прознал.
– А тебя не хватятся?
– Не. Я утопленником прикинулся. Поверили, всю реку неводами заставили.
– Это ты хорошо придумал. Ну что же, время не ждет, пошли к князю.
Из дома боярина Мечникова направились прямиком в княжеские палаты. Тем более что приближалось время вечерней трапезы и Федору все одно следовало прибыть к Ростиславу. Ежедневные пиры в гриднице со всей дружиной остались в прошлом. Нынче князья держатся особняком, предпочитая делить стол только с приближенными.
На этот раз у ворот никто препятствий чинить не стал, и Михаил свободно прошел вслед за боярином. А там поднялся в палаты и довольно широкими коридорами, украшенными рисунками по сырой штукатурке, дошел прямиком в рабочий кабинет.
Как видно, Ростислава уже предупредили о деловом визите его правой руки, хотя тот и имел право заходить без доклада. Ничем иным Михаил не мог объяснить того факта, что князь встретил их за рабочим столом, всего лишь с книгой в руках. Или за прошедшие годы он пристрастился к чтению? Очень может быть. С годами увлечения человека меняются.
Как Михаил и ожидал, Ростислав серьезно изменился, хотя и был узнаваем, несмотря на крепко вцепившуюся в него седину. В свои шестьдесят два года все так же крепок телом. И наверняка грозный противник. Все говорит о том, что возраст не особо сказался на его здоровье.
Но главная его сила не в этом, а во взгляде. Тот принадлежал уже не взбалмошному мальчишке, ищущему славы и ратных подвигов. На Романова взирали глаза умного, целеустремленного и волевого взрослого мужа, способного на свершения. Опасный противник. Тем более что силу его подпитывает искренняя вера в собственную правоту.