– Да. – Мне показалось, Майло и сам рад сменить тему. – К сожалению, почти пятнадцать лет у него был другой хозяин, так что от времен моего детства осталось не так-то много – лестница, стены да пара семейных портретов, которые прежние владельцы зачем-то решили сохранить.
Несколько десятков картин, завешенных белой тканью, украшали высокие стены вдоль закручивающихся спиралью ступеней. Подойдя к ближайшему полотну, я дотронулась до плотного покрова и вопросительно оглянулась на супруга, все еще стоявшего у порога. Майло безразлично кивнул.
На первом портрете, темном и чуть растрескавшемся от времени, были изображены трое – сероглазый лорд средних лет, строгая высокая леди в старомодном закрытом платье и очень серьезный семилетний мальчик, похожий на Даррена, в котором я без труда узнала супруга. Рядом – он же, но уже взрослый мужчина с женой и маленьким сыном. Майло, вылепленный смелыми масляными мазками, показался мне по-настоящему счастливым – он смотрел на меня с холста прямо и открыто, глаза сияли, а улыбка обнажала ровные белые зубы. Довольный розовощекий Даррен сидел на коленях у матери, и только леди Элейна, одна из всего семейства, улыбалась со сдержанным достоинством. Художнику удалось передать невероятную красоту первой супруги Майло – точеную фигуру, тонкие изящные руки, острое лицо и огромные глаза, синие, как драгоценные сапфиры.
Третьей картиной, украшавшей стену у лестницы, оказался парный портрет брата и сестры Себастьяни. Молодому лорду было около двадцати, леди – не больше пятнадцати: лицо еще не утратило детской округлости, но тело уже обрело приятные глазу формы. Рука брата покоилась на плече сестры, голова леди Элейны была чуть наклонена, во взгляде играли загадочные яркие блики. Казалось, она хотела повернуться и нашептать лорду Фабиано какой-то одним им известный секрет. Они не показались мне особенно похожими друг на друга – рыжеволосая девушка и темноволосый юноша, – но глаза у них были одинаковые, пронзительно-синие.
– Лейни очень любила этот портрет, – раздался за спиной негромкий голос Майло. – Говорила, что художнику особенно удались глаза, что он сумел ухватить особую магию человеческого взгляда.
– Это действительно завораживает, – согласилась я, но отчего-то сразу захотелось отвернуться. Казалось, взгляд леди Элейны способен проникнуть прямо в душу. – Похоже, они с братом были очень близки.
Майло кивнул.
На втором этаже дома находилось всего три комнаты. Центральная спальня, как сказал лорд Кастанелло, принадлежала леди Элейне. В голосе супруга мне послышалась тень застарелой тоски, и я решила не открывать дверь, не задавать лишних вопросов, а лучше выбрать для себя другие покои. Во второй комнате когда-то жил лорд Кастанелло, а третью – бывшую детскую самого Майло – обустроили для маленького Даррена. Рядом со спальней мальчика обнаружились отведенная для няни узкая кровать и небольшой шкаф, куда можно было повесить платье – в самый раз для того, чтобы расположиться на ночь.