Погруженная в сон Аллегранца выглядела тихой и безмятежной. Лишь изредка ночной покой нарушали дребезжание кареты или припозднившийся гуляка, спешащий домой. Тускло сиял инкрустированный кристаллами циферблат часов на ратушной башне, стрелки приближались к часу ночи. Вдалеке слышался глухой рокот Гранны.
Плотно закрытые ставни не пропускали ни лучика света, а масляные фонари, сменившие накопители СМТ, почти догорели, отчего извилистые улочки старого города освещала лишь низкая полная луна, зависшая над черепичными крышами домов. Звезды, непривычно яркие для городской ночи, перемигивались на черном полотне неба. И все это – темные крыши, блики на железных печных трубах, бело-желтый круг луны и светящийся циферблат, словно соперничающие между собой в яркости, – наполняло душу неизъяснимым трепетом.
Завороженная ночной Аллегранцей, я совершенно не заметила прихода Майло. Он подошел ближе и молчаливо замер рядом, словно не желая нарушать мое уединение.
С тихим шорохом на плечи опустился тяжелый плащ. Я обернулась и увидела на губах супруга легкую улыбку.
– Отчего-то я так и думал, что найду вас здесь, – с усмешкой произнес он. – Ваше стремление выйти на холод в легком платье неистребимо.
– Может, лорд Сантанильо прав и в моих жилах действительно течет горячая кровь бывших морских пиратов, – неловко пошутила я.
Лорд Кастанелло фыркнул.
– Может, и так. Для коренной жительницы наших земель у вас не самая типичная внешность. Впрочем, и на уроженку Фиоренны вы не похожи. Достаточно вспомнить Корвуса и его сестер, чтобы понять, что вы другая…
Я смущенно опустила взгляд, не зная, стоило ли считать слова лорда комплиментом или же, напротив, Майло предпочитал темноволосых, типично иллирийских утонченных леди.
Супруг, казалось, не обратил внимания на мое замешательство. Обернувшись к небольшому мраморному столику, стоявшему в углу балкона, он переставил на широкий парапет два бокала и две запечатанные бутылки из зеленого и темно-бордового стекла.
– Нашел только это. – Он кивнул на вино. – Я не знал, какое вы любите, поэтому…
Я пригляделась к смутно различимым надписям на бутылках. Красное вино, скорее всего, было сладким каньино с виноделен южных провинций Аллегранцы. А вот второе…
Зеленоватое веньяттское речьотти было знакомо мне слишком хорошо. Безумно дорогое, безумно кислое, однажды отнявшее жизнь дорогого мне человека… Всего лишь один глоток, отравленный кацином, и тело Лайнуса Честера мешком повалилось на пол…
Лорд Кастанелло проследил за моим застывшим взглядом и уже потянулся к речьотти, но я остановила его руку.