Павел Степанович Нахимов началом операции был доволен. Наконец-то в Петербурге решили действовать на море более активно. Тут его брови невольно нахмурились, слегка кольнуло в груди. Ему вспомнился тот самый военный совет, где было принято решение затопить часть кораблей, вооружение и экипажи отправить на оборону Севастополя с суши. Кто был прав, тогда? Корнилов, который настаивал на сражении с союзниками или те, кто согласился на затопление кораблей. Кто? История, время рассудит. Но, покойный, Влади́мир Алексе́евич, точно был бы доволен, даже этим выходом небольшого корабля в море из Севастополя.
В Попова он верил, отличный офицер, решительный, с большим боевым опытом. «Если не погибнет, быть ему наверняка адмиралом. А я ему помогу в этом… если сам не погибну», — подумал адмирал, получив доклад, что «Эльборус» ушёл не замеченным в море.
Вот эти два корабля и наделали шуму может, немногим меньше, чем Синоп. Они вышли на линию Босфор — Крым, каждый в своём районе, и начали делать, то зачем они и вышли в море. Каждый из них взял два приза, «Эльборус» двух англичан, парусник и пароход, «Тамань» француза и британца, тоже парусник и пароход. Они могли бы и больше взять призов, но, призовые команды закончились, корабли-то небольшие были. Кроме призов, вершина Кавказа утопила три судна, полуостров два. И сгрузив оставшихся моряков с потопленных судов на везунчиков, которых остановили, осмотрели, объявили призом, забрали судовую кассу, и отпустили восвояси.
«Тамань» пришла в Одессу 30-го апреля, в три часа по полудни, «Эльборус» перед закатом. Причина этого была в том, что Андрей Александрович Попов гонялся за «Грейт Рипаблик». Но, несмотря на сверхусилия машинной команды, густой дым, искры из трубы, и бешено вращающие колеса… не догнал. Этот большой и красивый корабль, увидев не доброе в действиях небольшого парохода под Андреевским флагом, добавил парусов, и начал уходить в отрыв в сторону Босфора. Через час погони, стоящий на мостике, и рассматривающий в трубу шедевр американских кораблестроителей, с досадой сказал, своему старшему офицеру, который стоял рядом: «Уходит, чёрт его подери. Не могут ещё пароходы тягаться, с парусными клиперами в скоростях. Но, за машинами всё равно будущее. Всё, командуйте разворот. Пора и честь знать. Идём в Одессу. Домой».
Потеря девяти судов с грузами, конечно, не особо нарушило снабжение армии союзников в Крыму. Неприятно, но, терпимо. Эффект был больше политический, моральный, внутри России и вне её, поскольку это явный успех русских, и причём на море. Россия могла не только огрызаться, но, и кусать до крови. И в трюме английского судна взятого «Таманью» нашли очень приятный груз. Нет не золото. Лучше. Четыре тысячи винтовок Энфилд!!! Новьё, в масле! Повезло! В трюмах остальных призов была батарея мортир, порох артиллерийский и ружейный, боеприпасы для артиллерии, пули, различное военное снаряжение, провиант, инструмент и много ещё полезных вещей для ведения войны. Узнав о полученной добыче, я лично распорядился всё это богатство отправить в Крым. Из Одессы срочно перевести добычу в Днепровский лиман, оттуда до Севастополя намного ближе. Всё! Горчаков перебьётся, Барятинскому всё это нужней. На другом английском судне, было тоже весьма примечательное содержимое.