— Жить? — с грустной улыбкой спросила Лера. — Ты это называешь жизнью?
— Тебе тринадцать лет, Лера, рано ещё рассуждать о смысле бытия, — покачал головой Бугай. — Поживёшь с моё и всё сама поймёшь. Да, это жизнь. Плохая, непонятная, мерзкая местами, но жизнь. И я обещаю тебе, что сделаю всё, чтобы она была максимально комфортной и безопасной для тебя.
Лера долго смотрела ему в глаза. Он был искренен.
— Спасибо, папа, — произнесла она наконец. — Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, Лера, — ответил Бугай.
Ощущение внутреннего тепла появилось не в первый раз, но сейчас оно было особенно сильным.
Нападавшие пошли дворами, пересекли Водопьянова, прошли через дворовое футбольное поле и свернули на Народную, прошли по ней около двухсот метров и спустились в канализационный люк. Остроумно. Никто и не подумает, конкуренты уж точно, искать мясо в канализации. Даже Бугай бы не догадался, не прервись глубокие следы гружённых награбленным людей у этого самого люка.
— Почему мы встали? — спросила Лера и Бугая, который продумывал план атаки.
— Следы прерываются здесь, — ответил он отвлечённо. — Пойдём дальше.
— Почему? — спросила Лера.
— Во-первых, они однозначно выставили охрану у этого люка, а может и какую-нибудь ловушку сообразили, — согнул указательный палец левой руки Бугай. — А во-вторых, не задавай глупых вопросов. Я говорю идём — мы идём. Я говорю стоим — мы стоим. Дома можешь спрашивать всё, что хочешь, но здесь мы во враждебной обстановке, любое промедление может привести к смерти. Это не значит, что нужно молчать, хотя желательно, но делай что я говорю без промедлений, это на будущее. Иногда секунда промедления может стоить жизни. Поняла?
— Поняла, — недовольно ответила Лера.
Они прошли Народной около пятисот метров, прежде чем нашли подходящий люк. Бугай поддел его мечом и отложил в сторону. Дома лежал один подобный люк, который ждал своей переделки в непробиваемый щит. Нужно было приварить к нему ручки, но Бугай не рассчитывал, что он понадобится так скоро. Тем более, что крышка не пролезет в шахту, поэтому её всё равно пришлось бы оставить на поверхности.
— Я спускаюсь первым, а ты сразу за мной, — сказал Бугай, начав спуск.
Он едва-едва вместился в люк, но шахта оказалась просторнее, поэтому спуск прошёл без происшествий.
Лера не медлила, видимо, ей было страшно оставаться наверху совсем одной. Бугай не стал включать фонарик, так как видимость была неплохая. Он связывал это с особенностями зрения мертвяков, подобных ему…
— Пап, я ничего не вижу, — пожаловалась Лера.
— Правда? А я думал, что… — удивился Бугай, но затем услышал шаги и замолк. — Т-с-с…