Суббота, 5 октября
Ночью Анну мучили кошмары. Она забыла их содержание, как только открыла глаза утром, но тяжелый осадок на душе остался. Она немного испугалась, когда Сикстен внезапно начал трясти ее за плечо, но это чувство было настолько незначительным, по сравнению с ужасом, который ее охватывал всякий раз, как она вспоминала о происшествии на дороге и о вечерней «прогулке» по лесу, что о нем и думать не стоило.
— Мама, я хочу встать, — сказал Сикстен. — Я хочу играть с «Лего».
Она зевнула, но не смогла оторвать голову от подушки, влажной от пота.
— Нам надо поспать еще несколько минут, — пробормотала она, надеясь, что ее увещевания подействуют хоть раз в жизни. С детьми нельзя давать слабину. В противном случае они могут любого довести до истерики. — Полежи еще немного, — добавила она уже тверже.
— Но, мама… — начал ныть Сикстен. — На улице ведь уже светло.
— Все равно слишком рано.
— Но я хочу встать!
Она почувствовала, как рядом начала шевелиться Сири. Дочь всегда что-то бормотала, когда начинала просыпаться и находилась между сном и явью, и сейчас Анна опять услышала что-то невразумительное о драконах и самолетах.
— Магнус? — позвала она тихо, но не получила никакой реакции.
Она приподнялась на локтях и посмотрела в его сторону. Мужа в постели не было.
— Папа уже встал, — сообщил Сикстен.
— Тогда поиграй с ним.
— Но я хочу играть с тобой.
Растрепанная Сири тоже села на кровати. Волосы ее после сна были похожи на воронье гнездо. И у кого только она унаследовала такую непослушную шевелюру? Из-за какой неудачной комбинации генов ее сейчас с трудом удавалось причесать? Наверняка Магнус внес свою лепту.
— Мне приснился кошмар, — сказала она.
— О чем, любимая моя?
Анна протянула к дочери руку.
— Я не знаю, — ответила Сири. — Но мне больше не хочется спать.
— Значит, вы можете спуститься к папе.
— Он ушел, — сказал Сикстен. — Внизу хлопнула дверь.
— Ушел?
Анна села на край кровати. Она поднялась и сняла свой халат с вешалки, сейчас прикрытой дверью спальни.
— Тогда пойдемте вниз.
Дети играли с «Лего» сами, пока Анна готовила себе кофе. Она пила его, сидя перед окном, и смотрела на улицу, тогда как ее мысли находились совсем в другом месте. Предыдущий вечер казался порождением одного из ее самых страшных кошмаров, впрочем, в последнее время почти все ее дни были неизменно тяжелыми, и, увы, даже будучи похожими на дурной сон, он не становились менее реальными. А теперь она и вовсе облажалась по-крупному.
Анне хотелось плакать, но она не могла дать волю эмоциям перед детьми.